Ашот Шайбон «Капитаны космического океана»
Капитаны космического океана
Տիեզերական օվկիանոսի կապիտաններ / Tiezerakan ovkianosi kapitannerĕ
Роман, 1955 год; цикл «цикл»
Язык написания: армянский
Перевод на русский: Н. Алексанян (Капитаны космического океана) , 2016 — 1 изд.
Автор одним из первых в советской фантастике 50-х гг. рисует широкую панораму освоения космического пространства, колонизации Луны и контакта с инопланетянами. Научные успехи Советского Союза не дают покоя реакционным силам в стране Генбалии. Тайная организация «Альфа Центавра» забрасывает в район советского космодрома «Лазурач» своих шпионов и диверсантов, а позже пытается уничтожить лунный город Гримальди атомными торпедами…
stax, 25 января 2017 г.
Роман «Капитаны космического океана», изданный в Армении в 1955 году и впервые переведенный на русский язык, представляет собой гремучую смесь из утопии, шпионского детектива, фантастики «ближнего прицела», космической оперы и политического памфлета. При такой разномастности сюжетных элементов автору не удалось связать их в гармоничный текст. Так же, как и не удалось вычленить из множества действующих лиц главных персонажей, чтобы нарисовать их убедительные психологические портреты. Поэтому мажет он их преимущественно двумя красками — либо белой, либо черной. Сбиваясь при этом с патетического стиля на сатирический.
И все же из осколков этой странной и порой бестолковой мозаики вырисовывается впечатляющая картина коммунистического будущего:
«Знаменитый на весь мир Сад изобилия привольно раскинулся в долине на площади в сто тысяч гектаров. Круглый год здесь цвели и плодоносили самые разнообразные фруктовые деревья мичуринских сортов. Огромное хозяйство располагало десятками взлетных площадок для винтокрылых машин, развозящих продукцию Сада изобилия по самым дальним уголкам Советского Союза, а также в поселение на Луне. По всему периметру Сада шла дорога магнитопоезда. Радиальные линии связывали 59 станций с 20-ю внутренними секторами».
Здесь же, вблизи армянского озера Лазурач располагается и первый в мире космодром. Отсюда чуть ли не каждый день отправляются пассажирские и грузовые ракеты на Луну, на поверхности которой выстроен под куполом научный город Гримальди и несколько десятков баз. Готовится и полет звездолета «Комета» на Венеру в поисках помаячивших и исчезнувших вновь братьев по разуму.
Все это советское великолепие, конечно же, не дает спокойно спать вражеским силам в вымышленной стране Генбалии. Они периодически засылают в Советский Союз своих диверсантов с летающими теннисными мячами-шпионами, и пытаются атаковать космическое поселение своими атомными торпедами.
При этом все многочисленные персонажи — и положительные, и отрицательные, — вступают в сложные романтические отношения. Не отстают от них и загадочные инопланетяне: понравившихся им землян они просто-напросто похищают, стараясь подчинить своим любовным желаниям.
Некоторые эпизоды романа запоминаются надолго: организованный в Генбалии аукцион по продаже планет Солнечной системы; «черная вдова» мадам Руже, влюбившаяся в обезьяноподобного пришельца и переметнувшаяся позже к коммунистам; раблезианский беспредел на Острове Грез; прогулка по Аллее смеха в сосновом лесу на Луне, которую с честью выдержала крепкая старушка Агриппина Потаповна; простодушное признание украденного инопланетянкой космонавта Николая: «Если я не покорюсь ей, то меня ждет крюкрюкри!»; а также замечательная фраза, брошенная во время разборок с вражескими агентами: «У нас на Луне не курят!».
Вообщем, несмотря на все стилистические огрехи автора и неважную вычитку текста, остается поблагодарить издательство «Престиж-бук» за то, что хоть и с опозданием, но единственная в своем роде фантастическая трилогия Ашота Шайбона приходит к русскоязычному читателю. Вслед за романом «Победители тьмы», ставшим в свое время культовым среди библиофилов, мы теперь познакомились с «Капитанами космического океана». С нетерпением будем ждать завершающего романа «Тайны планеты Земля», — надеясь, что к нему прибавится и самое первое НФ произведение армянского автора «Ночная радуга» (1942).
йети, 8 августа 2016 г.
Роман «Капитаны космического океана» является прямым продолжением романа «Победители тьмы», также изданным изд. Престиж Бук в серии «Ретро БПНФ». Здесь действуют или упоминаются герои прошлого романа, но основными героями всё же является представители нового поколения советских людей, покорителей космического пространства.
В романе присутствуют все атрибуты, присущие фантастической литературе: создание космических кораблей, освоение Луны, постройка лунных городов и разработка лунных недр, есть и «шпионская» сюжетная линия, а также инопланетяне, прилетевшие не то с Венеры, не то вообще откуда-то со звезд. Правда, цель их появления на Земле и Луне озвучена невнятно, возможно, об этом будет рассказано в третьей части трилогии. Словом, в романе «Капитаны космического океана» есть всё, чтобы называться фантастическим романом. Но произведение настолько перегружено мелкими бытовыми подробностями, отношениями любовных «треугольников» и любовных «дуэтов», а также похождениями опереточных шпионов, что местами сбивается на производственный роман на фантастическом фоне с элементами буффонады.
Однако как этап развития фантастической литературы Советского Союза, несомненно полезен. Но увлекательным назвать его сложно.
Типографски роман издан достаточно хорошо и неплохо иллюстрирован.
Источник
Ашот шайбон капитаны космического океана
Это почти неподвижности мука — Мчаться куда-то со скоростью звука, Зная прекрасно , что есть уже где-то Некто, летящий со скоростью света!
Об армянской фантастике почти нечего сказать. И в то же время есть что. Как ни странно, мы, армяне, не очень склонны к мечте — не сиюминутной, а далекой, можно сказать, звездной. Удивительно и то, что те армянские фантасты, которые достигли успеха — писательского и читательского, — преимущественно авторы русскоязычные. Ну не любят у нас фантастику! Да и нельзя сказать, что ее у нас особо популяризировали или рекламировали. Впрочем, и профессиональная литературная критика к отечественной фантастике практически не обращалась — разве что в виде рецензии… Представления о фантастике у подавляющего большинства армян не простираются дальше Жюля Верна и Беляева, — о фэнтези, альтернативной истории и разных попаданцах многие вообще представления не имеют. При всем этом любители фантастики в Армении никогда не переводились: читают — и охотно! — а вот своих писателей раз-два и обчелся… Однако, как сказал Хоренаци, мы хоть народ и маленький, но и нам есть чем гордиться.
Армянский фантаст Ашот Шайбон (Ашот Гаспарович Гаспарян) — основоположник армянской научной фантастики — ныне практически забыт. О его романах сегодня вспомнят разве что историки литературы да немногие люди старшего поколения — те, кому в 1950-х годах было лет 15-18.
Что представляла собой в середине прошлого века советская фантастика? К этому времени коммунистическая идеология превратилась уже в несокрушимый монолит. Идеологические установки регламентировали всю жизнь страны и народа — от что производить до что читать. Не избежала давления этого монолита и фантастика. И хотя, по утверждению Ленина, фантазия — «качество чрезвычайной важности», аккуратно подрезали крылья и ограничили «сиюминутностью»: чтобы она вдруг не вздумала залететь куда-то «не туда». Со смелыми мечтами и взглядом в далекое будущее, характерными для первых двух десятилетий советской страны, пришлось распрощаться. Перед страной стояли конкретные задачи, а значит, и писателям, в том числе фантастам, надлежало освещать и вдохновлять, ни в коем случае, однако, не «перебарщивая». Так оформилась в 1940-50-е годы фантастика ближнего предела. Она возникла из крайне однобокого представления, будто чуть ли не единственная задача научной фантастики — строить прогнозы, и, следовательно, ее реализм измеряется точностью гадания. «Ближним» фантастам казалось, что на короткой дистанции меньше опасность ошибиться. Это была чистая иллюзия, ибо попадание в цель прямо пропорционально широте взгляда в будущее. «Даже пророки могут ошибаться, когда им изменяет способность к воображению», — констатирует Артур Кларк в своей книге «Черты будущего».
Установки «ближних» фантастов фактически вели к ликвидации фантастики как таковой. Теоретики поучали писателей, чтобы они изображали не какие-то дали, а непременно ближайший завтрашний день: «…именно завтрашний, отделенный от наших дней одним-двумя десятками лет, а может быть, просто годами», — требовал один из маститых критиков. Этот регламент взят был из «исторических» указаний о… полезащитных лесных полосах, рассчитанных на пятнадцатилетний срок. Отход от этих сроков квалифицировался как отход к буржуазной фантастике. А уж темы, относящиеся к космической фантастике, служили предлогом для обвинения в космополитизме.
Послевоенная советская фантастика в значительной степени превратилась в своего рода производственный роман. И теперь она основывалась не на том неведомом, что вдохновляло Александра Беляева, Жюля Верна и Герберта Уэллса, а на более или менее известном, заманчивым скорее своей осуществимостью. Фантастические допущения хоть и имели место, но на самой грани возможного. Количественное наращивание, увеличение масштабов до практически глобальных утвердилось как принцип. А «мелкость» самой мысли густо замешивалась на бытовых деталях, подробностях технологии, причем все это сдабривалось натужными приключениями и все еще неизменной шпиономанией.
Однако практика показала, что относительного ближайшего будущего сюжетная научная фантастика совершенно избыточна: с задачей ближайшего прогнозирования гораздо лучше справляется научно-художественный очерк. В художественной же литературе принцип «на грани возможного» привел к довольно скучному описательству открытий и изобретений, которых можно назвать фантастическими лишь с большой натяжкой. И даже если на книгу бывал спрос, у читателей возникал естественный вопрос: «Почему она называется научно-фантастической. » Фантастика «ближнего предела» обуславливала будущее с открытиями и реалиями, основанными на уже известных принципах, тогда как сам прогресс шел по пути обновления самих принципов и путей развития наук (характерный пример: даже в сугубо научных экономических прогнозах атомная энергия появилась лишь ПОСЛЕ ее практического применения!). О применении кибернетических устройств и вообще компьютерной техники в фантастике «пределыциков» смешно даже заикаться — никаких «персоналок», искусственного интеллекта и даже сотовых телефонов! Впрочем, и сама кибернетика считалась буржуазной лженаукой… Популяризация, морализаторство и приключения — вот общий смысл фантастики «ближнего предела».
Нехватка больших идей, подмеченная А. Беляевым еще в 1930-е годы, вылилась в мировоззренческий изъян. Писатели были озабочены главным образом тем, чтобы половчее нанизать популярные объяснения и описания на приключенческий стержень. Отсюда и та армия шустрых и назойливых пионеров-сорвиголов, которые тем или иным путем оказываются в лаборатории, тайком пробираются на подводные лодки или какие-либо «подземоходы», чтобы выслушивать долгие и нудные лекции автора, а заодно и спасают всех остальных во время неизбежных катастроф…
К началу 1950-х годов научно-фантастический роман забуксовал у «грани возможного». Авторы по-прежнему лезут в облака, под землю, в Арктику и Антарктику, под воду и т. д. Темы повторялись, кочевали от одного писателя к другому, многие авторы занимались переделкой и «осовремениванием» своих романов. Однако, декларируя на словах свою приверженность будущему, они на деле цеплялись за твердь современности, потому что отказались от больших дальних ориентиров и просто побаивались туманной неизвестности будущего.
И здесь самое время вернуться к Ашоту Шайбону. На первый взгляд кажется, что его романы — совершенно в русле фантастики «ближнего предела». В них мы увидим и процветающую, безусловно, страну Эсесерию, и героические свершения советского народа, и достаточно бесконфликтную борьбу прогрессивного с рутинерством, и неизменные происки всяческих вражеских сил. И естественно, чудесные машины и механизмы, созданные советскими гениями. А поскольку автор этих романов армянин, то и гении эти в большинстве своем наши соотечественники. С сегодняшней точки зрения в романе Шайбона можно найти множество огрехов и недостатков. Скажем, одно лишь то, что автор протягивает по всей Луне телефонные кабели, а люди общаются друг с другом при помощи телефонных штекеров, втыкаемых в особые гнезда скафандров, ныне может вызвать разве что смех: кому неизвестно, что радио и в космосе радио?! Некоторое недоумение вызывает и то, что все герои книги от мала до велика обращаются друг к другу исключительно по имени-отчеству. Да и сами герои, признаемся, достаточно ходульны, многие их поступки психологически немотивированны, речь зачастую напыщенна и риторична. Просто смешными выглядят и прямолинейно-злодейские заграничные враги-бяки со своими шпионскими «летающими теннисными мячиками» и рациями, спрятанными в молитвеннике, невразумительно описаны и сами инопланетяне, за исключением разве что «красавицы» Ика Оки… Хватает и всяких роялей в кустах. Ни о каких компьютерах, разумеется, и речи нет — одни лишь электрические реле и прочие приборы.
Источник
Капитаны космического океана
| Автор: | Ашот Гаспарович Шайбон |
| Перевод: | Нельсон Драстаматович Алексанян |
| Жанр: | Научная фантастика |
| Серии: | Ретро библиотека приключений и научной фантастики, Победители тьмы |
| Год: | 2016 |
| ISBN: | 978-5-371-00499-4 |
Армянский писатель-фантаст Ашот Шайбон (1905- 1982) как фантаст вошел в литературу в совершенно неожиданное время — в начале сороковых годов. Начав печататься еще раньше, первую часть своей монументальной научно-фантастической трилогии «Победители тьмы» он опубликовал в очень неблагоприятное для жанра время (1951, русский перевод 1953). После этого он создал еще несколько фантастических романов, но до сих пор ни один не был у нас переведен. Хотя автор во многом и остался сыном своего времени, однако прогнозы его далеко опередили общий уровень фантастики того времени — которое справедливо принято считать «временем Ефремова).
Следующий по времени роман, предлагаемый ныне читателям, вышел в свет в 1957 году, он по сути дела представляет собой продолжение первой книги и давно стал классикой для тех, кто мог прочесть его в оригинале. Перевод выполнен специально для данной серии; книга на русском языке выходит впервые.
Об армянской фантастике почти нечего сказать. И в то же время есть что. Как ни странно, мы, армяне, не очень склонны к мечте — не сиюминутной, а далекой, можно сказать, звездной. Удивительно и то, что те армянские фантасты, которые достигли успеха — писательского и читательского, — преимущественно авторы русскоязычные. Ну не любят у нас фантастику! Да и нельзя сказать, что ее у нас особо популяризировали или рекламировали. Впрочем, и профессиональная литературная критика к отечественной фантастике практически не обращалась — разве что в виде рецензии… Представления о фантастике у подавляющего большинства армян не простираются дальше Жюля Верна и Беляева, — о фэнтези, альтернативной истории и разных попаданцах многие вообще представления не имеют. При всем этом любители фантастики в Армении никогда не переводились: читают — и охотно! — а вот своих писателей раз-два и обчелся… Однако, как сказал Хоренаци, мы хоть народ и маленький, но и нам есть чем гордиться.
Капитаны космического океана скачать fb2, epub бесплатно
Издательство «Престиж Бук» выпустило под одной обложкой сборник исторических расследований Кирилла Еськова — «Показания гражданки Клио». Помимо перешедшего уже в разряд классики жанра «Евангелия от Афрания» (а также «Японского оксюморона», «ЦРУ как мифологемы» и «Дежавю»), в книге представлен и новый исторический детектив — «Чиста английское убийство»: расследование загадочной смерти Кристофера Марло. Экстравагантный гений Марло — «Поэт и шпион», как он аттестован в заглавии недавней его Оксфордской биографии — был величайшим из предшественников Шекспира в английской поэзии и драматургии и — как уж водится у них, в Англии — сотрудником секретной службы «страшного Вальсингама». 30 мая 1593 года он был убит, кинжалом в глаз, во время застолья со своими коллегами по шпионскому ведомству. То ли в случайной, спровоцированной им самим, ссоре (как постановило следствие), то ли по приказу начальства, то ли вообще не убит, а эвакуирован Службой на Континент — где писал потом стихи и пьесы под именем некого «Шекспира»… Расследованию этой престранной истории посвящено множество книг и фильмов — от серьезных научных монографий до исторических романов и фантастических телесериалов. Еськов, в своей фирменной манере, сперва разбирает по косточкам все предшествующие версии и, найдя все их неудовлетворительными, складывает этот пазл по-новому. Правильна ли предложенная им реконструкция событий — судить специалистам, но что она реально красива — «фирма гарантирует»!
Николай Николаевич Шелонский — русский прозаик и журналист конца XIX — начала XX века (точные даты рождения и смерти неизвестны). Жил в Москве, работал учителем, затем занялся литературной деятельностью. Сотрудничал с газетами «Русский листок», «Московские ведомости» и другими изданиями. Согласно архивным данным, являлся секретным агентом департамента полиции. Известен своими романами, которые можно отнести к фантастическому жанру. В этой книге представлены два произведения Шелонского. Герой романа «Братья Святого Креста» (1893) еще в Древнем Египте, приняв эликсир долголетия, участвует во многих исторических событиях, например в крестовых походах. Другой роман, «В мире будущего» (1892), занимает заметное место в российской фантастике и является одной из первых попыток создать полномасштабную славянофильскую утопию. Здесь автор выступает со смелыми научно-техническими прогнозами: победа над гравитацией, телевидение («телефот»), нетканые ткани, фотопечать, туннель под Ла-Маншем, вещество, которое позже назовут плазмой, и многое другое… После «4338 года. Петербургских писем» В. Одоевского и до «Красной звезды» А. Богданова столь метких попаданий в отечественной научной фантастике не было ни у кого.
Москва: Престиж Бук, 2016 г.
Ашот Шайбон — псевдоним армянского писателя, поэта и драматурга Гаспаряна Ашота Гаспаровича (1905-1982), более известного по произведениям других жанров. Был членом Союза писателей СССР.
Первая публикация в жанре научной фантастики — повесть «Ночная радуга» (1942).
Единственное научно-фантастическое произведение Шайбона, переведенное на русский язык, это роман «Победители тьмы» (на армянском языке книга называлась «В стране белых теней»). Продолжение романа — книги «Капитаны космического океана» и «Тайны планеты Земля» не переводились, и наше издательство планирует восполнить этот пробел, выпустив их в свет на русском языке.
Книга рассказывает об увлекательном путешествии советских ученых на подводной лодке «Октябрид» — скорее даже целом городе — по просторам Мирового океана, о невероятных приключениях, сенсационных открытиях, о вечной борьбе добра и зла.
На этот раз счастье улыбнулось ему так ослепительно, что он даже зажмурился.
Джимми задержался на перекрестке — он обитал в той части города, где улицы еще пересекались на одном уровне, — и ждал зеленого светофора, как вдруг на столбик неподалеку прямо перед его глазами легла рука. На ее запястье красовался тонкий золотой браслет с часами. Диминг зажмурился как раз из-за этих часиков: такие ему приходилось видеть второй раз в жизни; изумительная безделушка! Узенькие цифирки, вырезанные из рубина, играли роль стрелки, поочередно загораясь каждый час, а минуты показывал бегающий по циферблату ржаво-янтарный лучик. Энергию часикам поставлял геомагнетизм — и тысячи лет не достало бы, чтобы они испортились или стали отставать. На какой-то планете в Крабовидной туманности представители одной из самых малоизвестных человечеству разумных рас дерзнули заняться точной механикой; оттуда-то и привозили такие часики.
Георгий и Владимир СТАРОДУБЦОВЫ
Профилактические истории — 2
Как-то раз у одной девочки заболели сразу горло и голова. И пошла крошка со своими болячками в аптеку. Аптекарша пошарила в шкафу, поискала в ящике стола, да и достаёт оттуда ба-альшую таблетку. Разломила об колено и подаёт девочке две половинки со словами:
— Эта тебе от головы, а вот эта от горла!
Малютка пришла домой и проглотила одну половинку таблетки. И тотчас же у неё изо рта выскочило наружу горло и стало летать по комнате. Девочка своё горло ловила-ловила, но оно унеслось в открытую форточку и пропало. И памяти о нём не осталось. Вот так и живёт теперь девочка без горла. Живёт и радуется, что проглотила не ту половинку таблетки, которая была от головы.
ПРАВИЛА ИГРЫ БЕЗ ПРАВИЛ
(опыт литературной войны)
ДОКЛАД А.М.СТОЛЯРОВА на ИНТЕРПРЕССКОНЕ-94
В чем суть нынешней нынешней ситуации? Суть ее заключается в том, что завершился романтический деструктивный этап развития российской фантастики. Исчезла политическая цензура, развален монополизм единственного издательства, доминировавшего в жанре фантастической литературы, каждый волен сейчас писать, а главное — издавать все, что хочет. Короче говоря, исчез старый мир — это понимают все — но, мне кажется, многие не конца понимают, что уже начался совершенно новый этап, этап конструктивного реализма, что как раз сейчас возникает новый мир фантастики, создаваемый отнюдь не государством и партией, и даже не Союзом писателей, а создаваемый нами самими — мир, в котором мы будет жить теперь много лет — и от того, какие принципы лягут в основу этого мира, какие правила и законы будут там приняты, вероятно, зависит не только будущее фантастики, но во многом и творческая судьба каждого автора. Вот об этом я и хотел бы сегодня поговорить.
Право на самозащиту
Телефон затрещал, едва они вошли в кабинет. Калмыков взял трубку.
— Да. Что? Состояние? Нет, не приду. Нет, сами. Только если будут осложнения.
— Привезли еще одного. Мужчина. Тридцать два года. Без сознания. Состояние средней тяжести.
— Это уже двенадцатый, — сказал Геннадий.
— И вы заметьте, Юрий Алексеевич, — добавил майор, — все последние без сознания.
Я расплатился с шофером. Он сунул деньги в карман, весело оскалился.
– Получайте ваш Неустрой. Если захотите выбраться, так вечером пойдет автобус. А то – до завтрашнего дня. – Сел поплотнее. Облепленный грязью грузовик прокрутил на месте колесами, бросил назад ошметья глины и тронулся, разделяя неимоверную лужу.
На другой стороне площади, справа от магазина, в тени под яблонями сидели на деревянной скамейке несколько женщин.
Обогнув лужу, я подошел к ним.
Этот день начинался ночью. Кто-то сидел рядом с Егором и давил ему на зуб мудрости крепкими, словно железными — может и вправду железными? пальцами. Сквозь сон Егор понимал, что это просто кариес или абсцесс, как там его еще, но сейчас, во сне боль приняла для него очертания человека, и он пытался договориться по-хорошему: «Ну, хватит, хватит, видишь — ты уже совсем меня разбудил. Ну вот, я уже не сплю, ну, отпусти. Спать хочется, очень спать хочется, мне завтра на работу». А тот давил и давил, и лицо у него было невнятное: серое, гладкое, будто правильный овал непрерывно вращался вокруг большой своей оси так, что не понять, не разглядеть в частоте мельканий ни одной конкретной черты. И боль пересилила. Егор проснулся, прислушался к себе и сообразил тут же, что просто болит зуб, зуб мудрости-лишняя деталь, появляющаяся с возрастом и доставляющая столько неприятностей. Спать не получалось: будто гвоздик забивали в дупло. И не было даже серого человека, на которого он мог бы свалить боль. Егор перелез через жену, что-то недовольно хмыкнувшую во сне, поискал под диваном тапки, пошел на кухню — типовую, маленькую и неудобную. Достал из аптечки и старательно разжевал таблетку анальгина, потом еще одну, потому что боль не проходила. Сел на табуретку у окна и закурил, думая о том, что надо бы закрыть форточку — дуло оттуда и, что самое неприятное, дуло на щеку, за которой прятался больной зуб. И страшно было застудить его, но форточку закрыть он тоже не решался, все-таки вентиляция, а если закрыть, то утром в кухне будет пахнуть дымом, что вряд ли понравится жене и теще. На кухне вообще было довольно прохладно, но к этому Егор быстро притерпелся. Вот к боли — нет, от боли привычка не выручала, невозможно это — привыкнуть к приступам, к пульсирующему признаку беды. Анальгин не помогал, только подташнивало от его сладковатой горечи. А боль все не унималась, и тогда Егор, чтобы оборвать проклятую синусоиду, поставил рядом вторую табуретку и, улегшись на ней кое-как, попытался уйти от реальности, древним способом вытолкнуть себя из своей шкуры, в которой ему худо. Больно Егору, человеку с плохими зубами, значит, если я — не он, то мне не больно, Я- не он, не Егор, не человек. А кто? Волк? Нет, вряд ли, не по мне это. Волк рвет в клочья жесткие бараньи сухожилия, как это должно быть трудно. Баран? Но столько перетирать травы, грубой, с землей на корнях. Может, я камень, холодный и твердый? Нет, камнем мне стать не под силу, тяжело мне быть камнем. Я телевизор! — схватил он и задержал спасительную мысль. Я телевизор, потому что внутри у меня тепло, я принимаю то, что мне’ передают, и сам передаю, не изменяя, и только оттого и для того греют внутри меня красноватым светом лампы. У меня не может ничего болеть, меня долго и заботливо делали и отлаживали и теперь я стал телевизором. Телевизоры не болеют, иначе давно бы полопались многие экраны. Я телевизор, я ничего не чувствую, а сейчас я вообще телевизор, включенный в запасное время, в короткий промежуток в большой программе. Сейчас со студии, с телецентра ушли домой дикторы и дикторши, и звукооператоры, и редакторы, и кино- и всякий народ. Кроме уборщиц, быть может, и милиционеров, которые оберегают мой покой, не дают никому без пропуска войти. А те, что с пропусками, сами не пойдут на телецентр, им там ночью делать нечего, у них давно закончился рабочий день и сейчас они спят по домам, чтобы не мешать спать мне. А завтра щелкнут тумблеры, и снова волны понесут информацию. Для всех. Но не для меня. Зачем мне? Я буду только передавать ее другим, я — с краю, лишь лампы нагреются немного. Я — не человек с плохими зубами, у которого есть все для человека и для плохих зубов: двадцать семь лет, большинство из которых в городе, без физической нагрузки, без воздуха, без микроэлементов, какие там нужны, с женой и дипломом, с тещиной квартирой и работой младшего научного сотрудника, что, вероятно, надолго. Прощай, Егор! Заходи на телевизор, когда будет что-нибудь интересное. . Зуб уже почти не беспокоил, почти совсем не беспокоил. Так, трепетало что-то невнятное. Да и с чего бы беспокоить тому, чего нет? Откуда у телевизоров зубы? Егор держался за раз найденную линию, как за вагонный поручень, когда ноги — в воздухе. Ему казалось, он чувствует, как хрупкий, ненадежный костяной каркас переходит в спокойный серый металл. Глаз, правый, расширился, и поверху скользил слой стекла, еще тонкий. Потом он, наверное, станет в палец толщиной, согласно инструкции, чтобы предохранять телезрителей от взрыва колбы, если таковой произойдет. А второй глаз, левый, медленно, но верно уходил внутрь, чтобы стать лампой и тем приобрести качество новое, ценимое, для человеческого глаза невозможное заменяемость. А у Егора был день рожденья, и бюллетень время от времени, и отпуск каждый год. Время — передаточная цепь велосипеда, на котором Господь едет по гладкой мебиусовой дорожке бесконечности. Ведущую звездочку вращает он со скоростью — той, какая уж его устраивает, а малая крутится в совсем сумасшедшем темпе, — может быть, малая звездочка и есть наша Земля? Вряд ли, велика честь. Скорее, пылинка, подхваченная колесом на шоссе. Утро и теща застали Егора телевизором на кухне, на двух табуретках. — Эге! — сказала теща, и крикнула: — Лариса! — Ну, что там? — вошла в кухню жена. Жена? У телевизоров нет жен. Вдова? Егор не умер. Скорее всего, бывшая жена, а именовать мы ее будем Ларисой для краткости и простоты ради. — Помоги вытащить, а то мне одной не сладить. — Это что? — спросила Лариса. — А Егор где? Пускай он вытаскивает. — Давай, бери с того краю, — резковато оборвала теща. — Некогда мне, кофе варить надо, а тут к плите не пройдешь. Давай осторожненько. Да ты перехвати за середину, так руки в дверь не пролезут. Ну, понастроили. Так, ставь сюда, вечером уберем. — Мама, а где Егор? — переспросила Лариса. — Там он, твой законный. Подарочек! Считай, сбежал от тебя. — Как — сбежал? — распахнула слипающиеся глаза Лариса, — Куда — сбежал? Туфли его вон там, в прихожей стоят. — Да тут он, — принесла мать в комнату немудреный, за малое время чтобы съесть завтрак. — Вон стоит, никуда не делся. Телевизор он теперь. — Как — телевизор? — не поняла Лариса. — Некогда, мне, мама, шутить. И пошла быстро в ванную, потом в спальню, шуршать одеждой. Ей и впрямь было некогда, тоже на работу к восьми. Вышла из спальни и в прихожую, опять на туфли посмотрела: все на месте стояли, и летние, и ботинки, и кеды в пластмассовой коробке. — Да где Егор? — Говорят тебе, — помножила себя мать, — вот он, в телевизор обратился. Он и есть, оборотень. Давно я за ним замечала, никогда он мне не гляделся. — Мама, что вы говорите, какой оборотень! Это же сказки бабьи. И потом оборотень — волк. — Кто волк, а кто как, — понесла мать в кухню посуду.- У нас в Максимовне один в мотороллер перешел и за людьми ночью гонялся. Собьет и — раз, раз два раза поперек. Милиция ловила. А твой ничего, телевизор, хоть и не новый. Сам-то куда какой современный был. Хоть польза от него в дому будет. Да ты глянь на него, глянь, мне не веришь! Не узнаешь — что ли? Ну, пошла я, сегодня наша заведующая на трехдневный больничный ушла, ей лет, как мне, а туда же. Лариса глянула. И — узнала, схватилась обеими руками за грудь, самое женское место, а грудь у нее до сих пор только для красы и была, и попятилась до стенки спиной, и губами побелела. Как две полоски мелом провели. В тот день с работы она ушла рано, с полудня, все равно не работник была, хотя обычно мастер квалификации редкой. Пластическая стрижка ей хорошо удавалась, которая расческой да бритвой, и с лаком работать любила, и фен в руках, как влитой держался. А тут — ни в какую. Клиенты шипят, а один даже обидно сказал про диплом второй степени, его Лариса у зеркала вывесила после конкурса, под прозрачной пленкой диплом, и пыль на него не садится. Домой Лариса пришла в два. И то сказать — «пришла», почти всю дорогу бегом бежала. Тянула ее домой, на место беды. Раз это так легко — был человек, а стал телевизор, то и обратно, наверное, тоже просто. Прибежала, а дома никого. Кроме телевизора, конечно. Вот учудил Егор, так учудил. Кому сказать-то постесняешься. Да и привыкла Лариса к мужу и как теперь жить даже не знала. Тихо было в квартире, но беспокойно, как должно быть в доме, где один человек растерянно и бестолково ищет другого, которого нет. Лариса все облазила, не веря, хотя телевизор пялился на нее с середины комнаты («Надо бы в угол поставить, на место для телевизоров») холодным глазом. Не мертво смотрел он, а холодно и отрешенно: так смотрят слепые, сняв черные очки. Лариса старалась его не замечать и облазила, обыскала всю квартиру. Времени на это ушло всего полчаса, хоть и два раза подряд перерыла дом. Все егорово было на месте: и костюм, и старый костюм, и джинсы, и рубашки, и куртка. И туфли тоже. Нет, наверное так и есть. Не мог же он голый уйти. И никакой записки. Ничего. Хоть бы сказал ей кто-нибудь, в чем дело. А никого в квартире, и во дворе знакомых тоже никого, и по улице тоже шли какие-то чужие люди по своим делам, мелкие какие-то, или они только сверху такими казались, восьмой этаж потому что. Чужому в такое время не очень поверишь, но хоть бы кто сказал ей, что же это такое. Ну за что? Виновата она в чем? У всех все как у людей, а у нее муж оборотень. Мать пришла только в седьмом, не одна пришла, привела какую-то родственницу дальнюю. Лариса ее не знала. Она вообще даже в тетках путалась, особенно от первого деда, что на север уехал. Мать с родственницей долго посудой звенькали, кофе пили, говорили о чем-то негромко. Да Лариса больно и не вслушивалась, она свое думала. Потом гостья заговорила громче — уходить собралась. А Лариса встала с дивана, выплюнула мокрый платок, вышла. — А пусть стоит, — сказала гостья, — пусть. Только заявить надо. — Куда заявить? — уточнила мать. — Куда заявляют — в милицию. А то ведь чуть что — вы виноваты. На работе его хватятся. И еще в ЗАГС наверное надо, и в домоуправление. Ну, да это как в милиции скажут, надо — нет. Пожилой лейтенант в жарком мундире сказал, что надо. — В телевизор, значит. Ничего, телевизор смотреть будете. — Мы? — А кто, мы что ли? Хочешь, мне отдай. Зять он тебе или не зять? Ну, ты и смотри. И чего их тянет? Третий случай уже. — В нашем районе? — поразилась мать. — Нет, в нашем первый. А Лариса все молчала. Написать, конечно, написала, что требовалось, а так — молчала. И на работе, и дома. — Ничего, — говорила мать, — Я давно взять собиралась. Теперь шубу тебе лучше возьмем. Люба из комиссионки хорошую шубу предлагала. Мех — вот такой, как волчий, а легкая. «Клуб кинопутешествий» смотреть будем, и «В мире животных». Я люблю про Африку. — Все не как у людей, — говорила мать, — но это еще как лучше. Вон у Любы муж глаза залил, да через дорогу, в магазин старался до восьми успеть. Машина его ударила, позвоночник повредила. Он теперь лежит, она за ним ходит. Представляешь? В квартиру зайти нельзя. Мужик здоровенный. Его же кормить надо, ему курить надо пачку в день. «Прима» — других не курит. А сдать она его не сдает. Кому лучше? Этот хоть стоит и все. И мать включила телевизор. Лариса смотреть не стала. С нее хватило, как включила она его тогда, одна, а там хор поет. Детский. «Я играю на гармошке». Теперь это может и к лучшему, да как знать. Может, с ребенком легче было б. Только не вышло, не судьба. Егор как мужик вообще плохой был, за первый год, пока еще мужем не был, весь вышел. Поженились, когда он уже диплом защищать собирался. Лариса его домой привела, надоело по паркам, да и замуж за него уже думала. А мать пришла. Между прочим, Лариса как знала, что мать придет. Ну, не знала, а чувствовала, и все равно — интересно даже было, как мамаша взвоет. А он напугался, прыг на середину комнаты — и сигарету в зубы, он курил тогда, а молния на джинсах разошлась, конечно — так рвануть. И мать в дверях стоит. Но кричать она не стала, тут Лариса ошиблась. А когда Лариса на аборт пошла, мать даже против была. Смотри, говорит, как бы хуже не вышло. Мальчик большой мог родиться, килограмма на четыре, — так врачиха сказала. Ну, Егор остался, не поехал в свой Новосибирск. Кто знает, может и зря, там ведь тоже люди живут. А тут он все сам себе неприятности выдумывал, что нз работе, что дома. Да когда же и где так было, чтоб все хорошо? Если плохо, так что ж — не жить, не работать? Вон шеф его — и дурак, и бабник, сразу видно, без мыла скользкий, а жить умеет, не то, что Егор. Ох, Егор! С работы его пришли двое дня через три. Заметили, конечно, в первый же день: комиссия, которая опоздавших записывает, полных двадцать минут ждала. Потом решили, что он в другой корпус с утра уехал. На следующий день задумались: может, заболел? И на третий приехали: лаборант Сережа, он как раз близко жил, и тетя Валя из профсоюза. Егор не пил и в прогульщиках не числился, ясно — заболел, и чтобы не идти с пустыми руками, местком средства выделил из специального фонда на посещение больных. Купили торт «Сказка» и банку яблочного сока. Узнали все и расстроились. Тетя Валя чепуху какую-то говорила, а лаборант вообще молчал. Потом комиссия пришла с работы, или как их еще называть? — двое из начальства, но начальства некрупного. Комиссия, одним словом. — Давайте, — говорят, — мы его к себе заберем. У нас все-таки работал, пусть и дальше работает. — Ага, — сказала теща, — никаких! Наш он, дочери моей муж. В милиции сказали — пусть у нас стоит. — А зарплату его вам кто, милиция платить будет? — поинтересовался маленький, с залысинами. — Как — зарплату? — удивилась теща, — Какая такая зарплата есть для телевизоров? — Да поймите, место его у нас вроде как пустое получается,- сказал тот, с залысинами, — ставка есть, а занимать некому. Лаборантам нельзя, у них диплома нет. Пусть он пока у нас постоит. Нам как раз телевизор нужен, только купить все не получалось. Ни по одной статье не проходит. Он у нас поработает, а зарплату его вам платить будем, дочке вашей. — Сто рублей в доме не лишние, — согласилась теща. И за деньгами Ларису уговорила пойти, как время подошло. Три дня уговаривала. А Ларисе даже легче стало, что он не дома. Не натыкаешься каждый раз. Однако через месяц телевизор вернули. Ревизия в институте началась. А Егора уволили по сокращению штатов, потому что ни одной статьи про оборотней в трудовом законодательстве нет. Через два месяца пришел в дом другой, а тещи почему-то как раз дома не было. Вечером пришел. Они с Ларисой сидели на диване и пили кофе. Когда кофе кончился, другой скользнул от колена вверх по гладкому чулку широкой ладонью вверх, и телевизор загудел неожиданно и громко, хотя был выключен. Может быть, в конденсаторах что-то оставалось? Но скоро смолк. Они отпрянули друг от друга, и тот ушел — на нее и смотреть-то было страшно. Потом пришел Митя, механик с автотранспортного предприятия. Веселый. Тридцать один ему. Этот тоже вечером. Кофе пили втроем, теща дома была. По телевизору шел хоккей, только показывало плохо. Телевизор барахлил с того самого дня. — Ничего, — сказал Митя, — показывать будет, как миленький. Починим. А не починим-другой купим. Я без хоккея не могу. Телевизор сдали в ремонт. За ним из ателье машину прислали, сказали-услуга такая. Мастер посмотрел, сказал, как Митя: — Ничего, починим. Не таких чинили. У нас работать будет как миленький. И когда выдавал обратно, сказал тоже: — Будет работать. А не будет, мы теперь за него отвечаем. Ремонт с гарантией. В случае чего — только позвоните. Запишите номер. Только вряд ли понадобится. Телевизоры в ателье стояли рядами на столах. Показывали все удивительно хорошо. Удивительно одинаково. Точка в точку. А вот дома — нет, дома он так не показывал. То есть работал вообще-то, но очень тускло, даже если яркость до отказа докрутить. Но звонить обратно в ателье, везти, гарантией пользоваться было как-то неудобно: показывает же. И решили телевизор купить новый, цветной, а этот сдать. Если старый сдашь, новый на полсотни дешевле обходится. И купили. Когда гору старых телевизоров давили на свалке трактором, хромой, с детскими глазами сторож поинтересовался: — А что же их на завод не отправят? На запчасти? — Какие запчасти! — отозвался тракторист зло и презрительно. Дело это ему не нравилось и он старался поскорее и поаккуратней с ним развязаться. Какие запчасти! Теперь таких уже не выпускают вовсе. — А если продать кому? — еще раз не удержался сторож. — Нельзя. Матценности. Списаны. Пускай новые берут — полно в магазине, туманно объяснил тракторист. И сторож ушел, потому что сказал две фразы — свою дневную норму. Телевизоры под гусеницами громко стреляли вакуумом, взрывались пустотой. Больше им взрываться было нечем.
Источник