Римский -Корсаков
Жизнь и творчество русского композитора
Волшебный край (об опере «Сказка о царе Салтане»)
Знаешь мои занятия? до обеда пишу «Записки», обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! каждая есть поэма!
Александр Пушкин
Пушкинская сокровищница — неиссякаемый источник музыкальных открытий на протяжении почти двух столетий. Разумеется, речь идет прежде всего о соотечественниках поэта. Среди наиболее активных истолкователей бесценного наследия — Николай Андреевич Римский-Корсаков. Наряду с лирикой и драмой его интерес привлекали и преданья старины глубокой.
Это вполне естественно: композитор заслуженно завоевал славу выдающегося музыкального сказочника — «Майская ночь», «Снегурочка», «Млада», «Ночь перед Рождеством», «Садко», «Кащей бессмертный», «Золотой петушок». В этом ряду и сохранившая исконное название опера «Сказка о царе Салтане, о сыне его, славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди».
Крестным отцом произведения, как это в русской музыкальной истории случалось неоднократно, выступил Владимир Васильевич Стасов. Он предложил композитору очередной сюжет, имея в виду предстоящее столетие со дня рождения поэта. Позднее в письме к брату авторитетный критик подчеркивал: «[Надежда Николаевна] надписала на подаренном мне экземпляре [сделанного ею фортепианного переложения сюиты из «Салтана»]: «Милейшему В.В. Стасову на память», а сам Римлянин на экземпляре всей оперы: «Дорогому Владимиру Васильевичу, накликавшему сию оперу» (ты помнишь, этот сюжет предложил Римлянину я)».
Похоже, Стасов гордился своим соучастием в плодотворном творческом процессе. Во всяком случае в другом письме той поры он варьирует ту же тему «Мне хотелось послушать «Салтана Салтановича», которого сочинять научил Р.-Корсаков — я же, а теперь его в Петербурге бог знает до каких пор не дождешься!»
В отличие от Глинки его наследнику повезло с либреттистом. Над своими последними оперными сочинениями Римский-Корсаков работал в содружестве с талантливым литератором Владимиром Ивановичем Бельским. Он и стал автором текстовой основы «Салтана» (а позднее также «Сказания о невидимом граде Китеже» и «Золотого петушка»).
В. Бельский неукоснительно следовал великолепному первоисточнику, хорошо знакомому русскому зрителю с детских лет. Знаменитый фольклорист М. Азадовский так представлял создание поэта в «Путеводителе по Пушкину»: «»Сказка о царе Салтане» написана П. осенью 1831 г., когда П. жил в Царском Селе в постоянном общении с Жуковским, с которым он вступил в своеобразное соревнование, работая над одним и тем же материалом.
Жуковский тогда работал над сказками «о Спящей царевне» и «о Царе-Берендее», П. же написал «Салтана» и «Балду». Краткая запись сказки о Салтане была сделана П. еще в 1824—25 гг., во время пребывания в Михайловском; позже была сделана более пространная запись (вместе с рядом других сказок). Еще позже он набросал стихотворное начало сказки и программу-конспект.
Сказки на эту тему популярны в крестьянской среде. Наиболее интересны варианты в собраниях Е. Н. Ончукова («Северные сказки», № 5) и М. Азадовского («Сказки Верхнеленского края», № 2). Некоторые из записанных текстов отражают в свою очередь знакомство сказочников с текстом сказки П. Известен и лубочный текст этой сказки. В устных редакциях обычно встречается упоминание о коте, рассказывающем сказки или поющем песни: эта деталь имеется в записи П., но использована им для «Пролога» к «Руслану и Людмиле» (1828). Вообще же П. очень близко придерживается устной традиции, и только собственные имена (Салтан, Гвидон) взяты из других источников (лубок). Здесь он по-новому подходит к проблеме стихотворной формы для передачи «народных сказок». Если «Жених» (1825) написан еще в форме балладного стиха, то «Салтан» написан уже четырехстопным хореем со смежными рифмами — с чередованием мужских и женских; размер, прочно вошедший с тех пор в литературную практику для передачи произведений такого рода».
Отклонения от пушкинского текста в оперной интерпретации минимальны. Внесены некоторые детали, удобные для музыкального и драматического развертывания. Царица получила имя Милитриса, царство Салтана теперь называется Тмутаракань, а чудесный город на острове Буяне — Леденец.
Вокальные красоты чередуются в опере с блестящими оркестровыми эпизодами. Эффектные симфонические картины соответствуют пушкинским строчкам, взятым композитором в качестве программных эпиграфов. Например, к изменчивой морской зарисовке:
В синем небе звезды блещут,
В синем море волны плещут,
Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет.
А кто не знает виртуозного скерцо «Полет шмеля», приспособленного для концертного исполнения многими инструментами. Этой пьесе не уступит в популярности симфонический антракт «Три чуда». Как отмечает в своей книге о «Могучей кучке» Е. Гордеева, это «целая небольшая увертюра внутри оперы, рассказывающая обо всех событиях последней картины.
Вслед за призывными фанфарами звучит радостно звонкая и затейливая тема города Леденца, в котором свершаются три чуда: сначала флейта-пикколо «высвистывает» мелодию белки («Во саду ли, в огороде»). Ее оттесняют фанфары, приглашающие полюбоваться следующим чудом: на фоне грозного, сначала отдаленного, потом все более нарастающего рокота неизменно повторяющегося басового мотива возникает тяжеловесная, громогласная тема шествия тридцати трех богатырей; как бы удаляясь, она стихает, а фанфары возвещают о появлении Лебеди. Мелодия с прихотливыми изломами, капризными взлетами и ниспаданиями постепенно теплеет и выливается в широкую кантилену, рисуя волшебное превращение в прекрасную Царевну».
Как случается, объективный комментарий к своему детищу дал в «Летописи моей музыкальной жизни» сам композитор. «В течение зимы я часто виделся с В.И. Бельским, и мы вдвоем с ним разрабатывали как оперный сюжет пушкинскую «Сказку о царе Салтане». Занимала нас тоже и легенда о «Невидимом граде Китеже» в связи со сказанием о св. Февронии муромской, занимали байроновская «Небо и земля», «Одиссей у царя Алкиноя» и кое-что другое; но все это было отложено на последующие времена, а внимание сосредоточивалось на «Салтане», сценариум которого мы совместно обсуждали.
С весны Владимир Иванович начал писать свое превосходное либретто, пользуясь, по мере возможности, Пушкиным и художественно и умело подделываясь под него. По мере изготовления он передавал мне сцену за сценой, и я принялся за оперу. К началу лета, которое мы вознамерились провести по-прежнему в Вечаше, пролог (введение) был готов в наброске.
Подобно тому, как в прошлое лето «Царская невеста», так в лето 1899 года весь «Салтан» был сочинен, а пролог, I действие и часть II оркестрованы. Все время я получал либретто по частям от Бельского. «Салтан» сочинялся в смешанной манере, которую я назову инструментально-вокальной. Вся фантастическая часть скорее походила под первую, реальная же — под вторую.
В смысле применения чисто вокального творчества я был особенно доволен прологом. Вся беседа двух старших сестер с Бабарихой, после двухголосной песенки, фраза младшей сестры, вход Салтана и заключительный разговор текут свободно при строго музыкальной последовательности, причем действительная мелодическая часть всегда лежит в голосах, и последние не цепляются за обрывки мелодических фраз оркестра. Подобного рода построение встречается в комическом трио в начале II действия «Майской ночи», но там музыкальное построение гораздо более симметрично, подразделено на явные отделы и менее сплочено, чем здесь. Намерение и там было прекрасное, но выполнению приходится отдать преимущество в «Салтане». Симметрия же в похвальбах старшей и средней сестер придает вещи нарочито сказочный характер. I действие в своей первой половине вполне бытовое, во второй — становится драматическим. Фантастическое пение Лебедь-птицы во II действии несколько инструментально; гармонии же значительно новы. Рассвет и появление города приемом напоминают «Младу» и «Ночь перед Рождеством», но торжественный хор, приветствующий Гвидона, написанный частью на церковную тему 3-го гласа («хор церковный бога хвалит», сказано у Пушкина), стоит особняком. Чудеса в рассказах корабельщиков осуществлены в последней картине оперы соответственным развитием той же музыки. Превращение Лебедь-птицы в царевну Лебедь основано на подобной же разработке прежних руководящих мотивов и гармоний. Вообще система лейтмотивов мной широко применена в этой опере, а речитативам придан особый характер сказочной наивности. В память скончавшейся год тому назад няни Авдотьи Ларионовны я взял петую ею моим детям мелодию колыбельной песни для нянек, укачивающих маленького Гвидона.
Первая половина сезона 1899-1900 года у меня пошла на оркестровку «Сказки о царе Салтане». Увертюры или начального вступления к моей опере на этот раз не полагалось, вступлением являлось само Введение, т. е. сценический пролог. Напротив, каждому действию предпосылалось большое оркестровое вступление с программой определенного содержания. Зато как пролог, так каждое действие или картина начинались с одной и той же короткой трубной фанфары, имевшей значение призыва или зазыва к слушанью и смотренью начинавшегося за ней действия. Прием своеобразный и для сказки подходящий. Из довольно длинных оркестровых вступлений I, II и IV действий я порешил составить оркестровую сюиту под названием: «Картинки к сказке о царе Салтане»».
На казенной сцене «Салтан» появился уже после смерти Римского-Корсакова. Это произошло в 1913-м (Большой театр) и 1915-м (Мариинский) годах. А первую постановку 21 октября 1900 года в Москве артисты Товарищества русской оперы (Театр Солодовникова). Премьерный коллектив сложился весьма внушительный. Впрочем, автор не восторгался, хотя в целом был доволен. «»Салтан» поставлен был хорошо, поскольку это можно было требовать от частной оперы. Декорации писал Врубель, костюмы были тоже по его рисункам. Салтан — Мутин, Гвидон — Секар, Милитриса — Цветкова, Лебедь — Забела и все прочие были хороши. Даже Гонца исполнял важный баритон Шевелев. Капельмейстером по-прежнему был М.М. Ипполитов-Иванов».
И по прошествии многих лет Николай Андреевич сохранил теплые чувства по отношению к своему созданию. Побывав 4 февраля 1908 года (за четыре месяца до кончины) на генеральной репетиции оперы в петербургском Народном доме, он писал В. Бельскому: «»Салтан» пойдет прилично, и я, прослушав его на репетициях, возымел к нему великое уважение и Вас вспоминал за превосходное либретто».
К тому времени оперы Римского-Корсакова, сезон за сезоном, все решительнее овладевают столичными, да и провинциальными подмостками. На протяжении трех с половиной десятилетий композитор настойчиво строил русский оперный репертуар. Исторический дебют («Псковитянка») сменился музыкальными сказками, с намеками и просто светлой радостью. Можно поспорить с некоторыми положениями «ценной и благородной» книги писателя и критика Михаила Осиповича Цетлина «Пятеро и другие», посвященной «Могучей кучке». Однако с окончательным выводом согласимся безоговорочно. И касается этот вывод Римского-Корсакова. «Как ни хорошо «Снегурочка» и «Майская ночь», все же там он имел дело со сказками «литературными». Пушкинские «стилизации» народных сказок ближе к ним по духу. В сущности, уже сама народная сказка — своеобразная стилизация, полная условности и схематичности. Герои сказки — не живые люди, а марионетки с условными и несложными чувствами и переживаниями. Римский-Корсаков, который не всегда знал, что делать ему с живыми людьми и их страстями, у которого порой не было пути к душе человека, отлично изображал героев сказки. Желая наглядно выразить, почему он предпочитает «Царскую невесту» «Салтану», он говорил, что «Салтан» — это рисунок по клеточкам, а «Царская невеста» — свободный рисунок. Но рисунок по клеточкам, с его схематичностью, параллелизмами, его условностью выходил у него более ярким и оригинальным, чем «свободный». Он больше подходил к характеру его дарования. Римский-Корсаков сумел передать в музыке прелесть и своеобразие русской сказки, ее умную иронию и ту очаровательную, волшебную, заколдованную атмосферу, то волшебное «нечто», которое и есть «сказочность». Его оперы — это «музыкальные картинки» к сказкам, сияющие как персидские миниатюры на радость и детям!».
На фото:
Елена Степанова в роли царевны Лебеди. 1913 год. Большой театр, Москва
Павел Журавленко в роли царя Салтана. 1938 год. Театр им. Кирова, Ленинград
«Музыкальная жизнь», № 7, 2010. – с. 27–30
Источник
Римский-Корсаков. Опера «Сказка о царе Салтане»
Николай Андреевич Римский-Корсаков. Опера «Сказка о царе Салтане»
1899 год для всей России был годом Пушкина: 100-летие со дня рождения поэта каждый русский переживал как национальный праздник. Поэты создавали стихи, скульпторы — памятники, издавались сборники статей и воспоминаний… Композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков также откликнулся на юбилей, создав кантату «Песнь о вещем Олеге». Но не кантате суждено было стать подлинным, достойным памятником, воздвигнутым Римским-Корсаковым Пушкину.
Композитор уже давно почувствовал духовную близость пушкинской поэзии — светлой и жизнелюбивой, ясной по мысли и удивительно музыкальной по звучанию — своему дарованию. Многими лучшими своими романсами он был обязан лирике Пушкина: «На холмах Грузии», «Редеет облаков летучая гряда», «Ненастный день потух».
Незадолго до юбилея Римский-Корсаков закончил оперу по «маленькой трагедии» Пушкина «Моцарт и Сальери». Однако зимой и летом 1899 года мысль композитора обратилась к совсем иной части пушкинского поэтического наследия — к его сказкам. Он написал оперу «Сказка о царе Салтане».
Композитор бережно и любовно сохранил основные сцены и образы пушкинской сказки — всем знакомые и дорогие. Он воплотил их в опере с изумляющей художественной силой и богатством фантазии, сохранил и сам дух лёгкого сказочного повествования в самобытном национальном стиле.
3 ноября 1900 года в Москве состоялась премьера новой оперы. Это был один из тех, к сожалению, редко выпадавших на долю Римского-Корсакова, случаев, когда он был доволен сценическим воплощением своего детища. Спектакль поставил выдающийся дирижёр и музыкант М. Ипполитов-Иванов, декорации выполнил талантливейший, необычайно самобытный художник М. Врубель, а исполнители — ведущие солисты Мамонтовской оперы. Среди них блистала Надежда Ивановна Забела-Врубель — замечательная артистка, которая как никто умела проникнуть в самые глубины необычных девичьих образов корсаковских опер — нежных, трогательных, женственных. Её так и называли «корсаковской певицей».
Поэтичная Царевна Лебедь покорила и композитора, и публику, как ранее пленяли всех созданные ею Снегурочка, Волхова, Марфа — царская невеста.
Так Николай Андреевич Римский-Корсаков вплёл один из самых прекрасных и душистых цветов в венок любви народной к своему поэту.
«Сказка о царе Салтане»
Медленно, постепенно гаснут люстры большого театрального зала. Теперь уже только из оркестровой ямы льётся мягкий таинственный свет. Все замерли, приготовились, ждут.
Тяжёлый расписной занавес, закрывающий сцену, кажется каким-то особенно неподвижным — не дрогнет, не шелохнётся, словно тоже ждёт.
В музыкальном театре есть такой момент, который отличает этот театр от всех других театров на свете, — коротенькая, совсем коротенькая пауза перед выходом дирижёра.
Всех, кто находится сейчас в зале, в оркестре, на сцене, объединяет одно состояние — ожидания. Ждут зрители, ждут оркестранты; за занавесом, как в живой картине, в тех позах, с которых они должны начать спектакль, замерли артисты. Ещё мгновение — и начнётся сказка.
Она начнётся ещё до открытия занавеса, и даже до того, как зазвучит оркестр. Смотрите! В оркестровой яме по проходу между пультами идёт человек. Думаете, дирижёр? Нет, сегодня это великий сказочник. Вот сейчас он поднимет свою волшебную палочку и вызовет доброго духа — Музыку.
И Музыка взовьёт вверх занавес, завертит прялки трёх сестёр из тьмутараканского Салтанова царства, оживит злую бабу Бабариху.
Внимание! Слушайте! Это играют трубы. Так начинается «Сказка о царе Салтане» опера Римского-Корсакова по сказке Пушкина.
Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком.
Крутятся прялки на сцене, а оркестр передаёт их монотонное, однообразное жужжание. Вот средняя из трёх сестёр остановила на минуточку прялку и запела песню:
«Я в воскресный день куделюшку купила. »
«А домой пришла под лавку положила»,
— подхватила старшая сестра. И снова завертелись, зажужжали прялки, аккомпанируя песне сестёр.
В сторонке — баба Бабариха гладит чёрного кота и не налюбуется на сытых, нарядных старших сестёр:
«Через силу не пряди,
Дней ведь много впереди. »
Голос у Бабарихи грубый, низкий, а сама она — чистая ведьма, злющая, коварная, невзлюбит кого — берегись! Вот завистливые, ленивые и глупые сёстры ей по душе. Любо-дорого смотреть, как они помыкают своей младшей сестрицей. Та и печь топит, и воду носит, а сёстры орехи щёлкают да выхваляются друг перед другом.
В жизни бывает: встретятся на улице две кумушки-сплетницы. Посмотреть на них — вроде бы и разные: у одной глаза голубые, у другой — карие, у одной две косы, туго заплетённые, ленточками завязанные, другая — коротко стриженная, а может быть, и с «конским хвостом». А вот говорят они почти одно и то же. Слова у них какие-то одинаковые, серые, неинтересные. Журчат кумушки, словно реченька, а слушать невозможно — скучно.
Так и эти сказочные сестры; вслушайтесь в их музыку: голоса у сестёр немножко разные — у одной голос пониже, у другой — повыше, а вот музыка у них почти одинаковая — коротенькие, быстрые мелодические фразочки. Уж так-то они довольны собой, так-то счастливы — и красавицы-то они, и умницы, и мастерицы, каких свет не видывал. Да ещё Бабариха поддакивает:
«Вы невесты сущий клад.
Вас сам царь посватать рад…»
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Пролог (фрагмент 1).
А царь тут как тут (так ведь всегда в сказках бывает). Вы его не видите? Действительно, его ещё нет на сцене. Но прислушайтесь к музыке. Совсем другая музыкальная фраза. Она напоминает начало марша. Правда, марш этот звучит немножко комично; какой-то он «невсамделишный», «нарочный». Но ведь на то и сказка. В сказке всегда о царях отзываются не очень-то лестно.
Отзвучала «царская» музыка. Теперь в полуоткрытую дверь светлицы можно увидеть батюшку-царя в короне и дорогой шубе.
Сестры размечтались и царя не замечают. Быть бы им царицами. Одна — повариха хоть куда, на весь мир закатила бы пир горой; другая — ткать мастерица, полотна бы наткала, расписного, с узором. Подходи, люд честной, выбирай себе обнову. Только, конечно, не даром казну царёву пополнять нужно.
Заслушалась их младшая сестра — Милитриса. Остановилась у печки, ухват опустила и тоже о своих мечтах сказать решилась. Музыка Милитрисы словно ласковая задумчивая песня. Совсем не похожа она на музыку сестёр-хвастуний. Нежно, мягко звучит голос:
«Кабы я была царица.
Я б для батюшки-царя
Родила богатыря!»
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Пролог (фрагмент 2).
И так же, как у Пушкина:
«Только вымолвить успела,
Дверь тихонько заскрипела,
И в светлицу входит царь,
Стороны той государь».
Встал царь Салтан в дверях — дородный, важный. Музыка-марш звучит теперь уже открыто. Величавой поступью вошёл Салтан в светлицу. Сестры и Бабариха на колени повалились и взглянуть на царя боятся. А царь сам с собой рассуждает, и голос у царя истинно царский — низкий, густой бас:
«Речи младшей по всему
Любы сердцу моему»…
«Коли так, то будь царица!»
— говорит Салтан растерявшейся Милитрисе.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Пролог (фрагмент 3).
Уходит Салтан со своей молодой невестой, а Бабариха с сёстрами очнуться не могут. Наконец, оторопелые, поднимаются с колен. Вот тебе и раз! Дело-то как обернулось! И застрекотали сестры, лопаются от зависти и злости. Стыд-то какой! Соседи что скажут. На них, красавиц и умниц, царь и смотреть не стал, а сестру младшую, тихоню да замарашку, во дворец повёл венчаться.
«Беду наворожи, порчу напусти»,
— упрашивают они Бабариху. Музыка сестёр почти такая же, как вначале, только теперь она звучит злее, стремительнее. Быстрые колючие пассажи в оркестре очень хорошо передают злую, завистливую трескотню. Властный голос Бабарихи остановил разбушевавшихся сестёр:
«Ну, так слушать, не мешать!»
Мрачной, зловещей сразу становится музыка. Как старая злющая ворона, каркает Бабариха. Она уже всё придумала. Дайте только срок. Родит царица сына, пошлёт гонца царю. Ведь «у царей всегда война, всё жена сидит одна»,- говорит Бабариха. Гонца можно подпоить и радостную весть заменить печальной.
«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку».
Опустился занавес. Кончился пролог. В оркестре снова звучат фанфары — начинается вступление к первому действию. Вступление оркестровое. На сцене сейчас ничего не происходит, занавес закрыт, так что давайте внимательно послушаем музыку. О чём она рассказывает?
Знакомая музыкальная тема — это марш царя Салтана. Мы слышали его в прологе. Сейчас он звучит торжественно и воинственно. Кажется, предсказания Бабарихи начинают сбываться.
Если вы посмотрите в клавир (так называются нотные книги опер), то увидите, что каждому действию предпослан пушкинский эпиграф. Читаем: «Вступление к первому действию». А ниже:
«В те-поры война была.
Царь Салтан, с женой простяся,
На добра-коня садяся.
Ей наказывал себя
Поберечь, его любя».
Значит, мы верно поняли: музыка вступления — это военный марш.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Вступление к первому действию.
Царский двор. Милитриса плетёт кружево, она в богатом царском платье. Рядом с ней Бабариха и сестры — Ткачиха и Повариха.
Где-то в царском тереме нянюшки баюкают маленького царевича Гвидона. За сценой звучит ласковая, уютная колыбельная. Точно такие пелись в русских деревнях. И слова добрые, ласковые:
«Спи, царевич наш, усни,
Угомон тебя возьми.
Вырастай ты не по дням,
Как опара, по часам».
Тихо, нежно звучат голоса нянюшек, потому особенно зловещим и мрачным кажется грубый голос Бабарихи. Она тоже поёт колыбельную вместе с нянюшками. Только слова у её колыбельной песни совсем другие:
«Баю-бай, поскорее умирай».
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Колыбельная (фрагмент).
Милитриса грустит: давно уже послан к царю-батюшке гонец с весточкой о рождении сына, а ответа всё нет. Тревожно царице, сердце чует недоброе.
Нянюшки замолкли, — видно, уснул царевич. А на царский двор вбежали скоморохи — развлечь, потешить матушку-царицу. Вон, какую плясовую завели весёлую. И так же, как колыбельная нянюшек, она очень похожа на русскую народную песню. Замечательно понимал и чувствовал народную музыку мастер русской музыкальной сказки Римский-Корсаков!
Пляшут, кувыркаются скоморохи. Озорной народ! Даже тут, во дворце, у них без озорства не обошлось. Старый дед приплёлся на царевича поглядеть. Этот дед ещё при царе Горохе, дедушке Салтановом, приходил сюда царевичей сказками тешить. Так они, скоморохи-то, и старика не пожалели, затеяли с ним игру, насмешки строят, совсем задразнили. Бабариха с сёстрами со смеху покатываются. Одной Милитрисе жаль старика.
А из дворца снова доносится колыбельная. Спит царевич.
Вот колыбельную сменила другая песня — знакомые всем нам с детства «Ладушки». Проснулся царевич — с нянюшками играет. Только недолго играл, надоело. Взял и убежал на двор. А семь нянюшек следом бегут, охают, руками всплёскивают. Вот уж верно сказано, что «у семи нянек дитя без глазу».
Поймали, наконец, шустрого царевича, подвели к царице. Не налюбуется народ на маленького богатыря. Не по дням, по часам растёт, умный, красивый. Царю-то, какая радость.
Прибыл долгожданный гонец. Еле на ногах стоит, плетёт спьяну, сам не знает что. Переглядываются Бабариха с сёстрами. Вот оно! Пришло их время.
Думные дьяки по складам, спотыкаясь на каждом слове, начинают читать царское послание. И музыка вместе с ними словно спотыкается, тяжело ворочаются какие-то неуклюжие аккорды в оркестре.
«Царь велит своим боярам,
Времени не тратя даром,
И царицу и приплод
Тайно бросить в бездну вод…»
Всполошился народ, заплакала, запричитала Милитриса, растерялись слуги и бояре:
«Как прочли-то? Уж не вздор ли?»
«Мы и то глаза протёрли»,
Совсем было порешили ждать царя, чтобы подтвердил свой приказ, да Бабариха на них набросилась:
«Бунт, крамолу завели! Слово царское — закон!»
И настояла на своём проклятая ведьма. Прикатили бочку. Прижала к себе сына Милитриса, плачет, жалуется на судьбу свою несчастную. И в музыке слышится причитание, плач.
Подошла Милитриса к берегу, к волне обратилась, просит волну не погубить её с царевичем. Заплескались волны, ждут своей добычи – не понять, слышали они просьбу Милитрисы или нет. Правда, музыка спокойная, добрая, — может быть, и сжалятся волны. Глухо рокочет оркестр, разливается жалобным плачем голос Милитрисы, а Бабариха ворчит про себя:
«Жди, послушает тебя сердобольная волна».
Жалко людям молодую царицу и царевича, но ничего не поделаешь:
«В бочку с сыном посадили,
Засмолили, покатили
И пустили в Окиян —
Так велел-де царь Салтан…»
Заплескались синие волны, захлестнули бочку; и поплыла она по морю. Вслед ей несутся причитания и плач народа да хихиканье сестёр. Добились своего, уморили ненавистную сестрицу.
Под мерный плеск волн опустился занавес. В зале зажёгся свет. Первое действие кончилось.
Действие второе
«Внимание! — снова говорят нам фанфары. — Сказка продолжается».
«В синем небе звезды блещут,
В синем море волны хлещут;
Туча по небу идёт,
Бочка по морю плывёт.
Словно горькая вдовица,
Плачет, бьётся в ней царица;
И растёт ребёнок там
Не по дням, а по часам…»
Снова, как и перед первой картиной, музыка рассказывает о том, что произошло между первым и вторым актами.
Мерно колышутся волны. Их музыкальная тема — всё время повторяющееся в басах волнообразное (вверх-вниз) движение (такое повторение называется в музыке «остинатным»). На фоне мерного и словно приглушённого движения неожиданно светло вспыхивают остренькие нотки. Одна. другая. третья. Высокие и чуть вибрирующие, они звучат как-то по-особому прозрачно. Оказывается, звуки тоже могут «мерцать», как звёзды.
Плещутся, рокочут волны. в их неумолимое, мерное движение вплетаются одна за другой новые музыкальные темы. Вот неуклюже, тяжело перекатывается с волны на волну бочка. Ритм темы чуть-чуть не совпадает с ровным движением музыки волн — это и создаёт ощущение неуклюжести.
Слышите, ещё одна тема. Стонущая, жалобная — это Милитриса бьётся, плачет, молит волны о помощи.
Зазвучал кларнет. Вслушайтесь внимательно, друзья. Это ещё очень небольшой кусочек музыкальной темы, но мы можем различить в нём какое-то новое настроение. Музыка звучит всё решительнее и увереннее. «Не по дням, а по часам» растёт царевич Гвидон.
Сжалились волны над царицей и царевичем. Может быть, уговорить их помогли звёзды? Они так чудесно украшали волны своими мерцающими бликами. Кто знает, может быть, и им стало жалко ни в чём не повинных мать и сына? Всё может быть, на то и сказка.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Вступление ко второму действию.
Медленно поднимается занавес.
Морской берег на пустынном острове Буяне. На холме единственный дубок. Около бочки с выбитым дном стоят Милитриса и красивый, статный юноша.
«Ах, как славно, мы на воле,
Плакать нечего нам боле…»
Высокий тенор звучит светло и радостно. А музыку эту мы как будто уже слышали. Правда, там она была немножко другая, словно другие слова, сказанные тем же голосом. Помните, её пел кларнет? Поскольку нам было известно, что в бочке никого, кроме Милитрисы и Гвидона, не было, мы, ещё слушая вступление, установили, что одна из музыкальных тем — тема Гвидона. И вот теперь мы узнаем знакомые интонации.
Музыка помогла нам узнать героя, не заглядывая в программку или клавир. Этот юноша — царевич Гвидон, который стал уже совсем взрослым.
Беседуют мать и сын. Царевич утешает плачущую Милитрису, а музыка всё время рассказывает нам о состоянии матери и сына. Интонации Милитрисы — напевная, грустная жалоба. Музыка Гвидона решительнее, радостнее. Вот он ломит сук у дуба, натягивает тетиву из шнурка и с тростинкой вместо стрелы отправляется искать какую-нибудь дичь на ужин.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Милитриса и Гвидон (фрагмент 1).
Что такое?! Слышите? Высокий и чистый голос! Но какая в нём боль, какое отчаяние! Тревожно зазвучала музыка. Милитриса и Гвидон следят за тем, что происходит где-то там, вдали, и чего мы не видим.
«Бьётся лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней. »
Стремительный пассаж, почти свист — Гвидон спустил тетиву; стрела устремилась на помощь Лебеди. Глухим стоном пронеслись над морем зловещие голоса — это злые духи. Гибнет коршун-чародей. Его мерзкая свита завывает в бессильном отчаянии. Мрачное тремоло в басах.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Милитриса и Гвидон (фрагмент 2).
И неожиданно мягко, чарующе запела арфа. Плавные, льющиеся арпеджио сопровождают лёгкие аккорды — то ли клёкот лебединый, то ли речь журчащая, ласковая. Трогательно взметнулся голос скрипки — и появилась Лебедь-птица. Кажется, что её бережно и плавно вынесли льющиеся волны арпеджио арфы.
В чистый голос Лебеди всё время вплетаются звуки скрипки. Они словно соперничают с Лебедью в чистоте и выразительности мелодичных переливов музыкальных фраз.
Так мы знакомимся ещё с одной героиней оперы.
Теперь скажите мне, можно ли представить себе Лебедь без музыки? Насколько беднее, суше был бы её пленительный образ, если бы музыка из него ушла.
. Лебедь поблагодарила своего спасителя и, пожелав бесприютным спокойного сна, исчезла.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Царевна лебедь (фрагмент).
Снова зазвучал печальный голос Милитрисы. Теперь она убаюкивает своего взрослого сына. Но все мысли её о царе Салтане. За что наказал её возлюбленный супруг?
Спит Гвидон. Заснула в слезах и Милитриса. Наступила ночь. Тихо, затаённо звучит музыка, но очень скоро (ведь в сказках ночь скоро проходит) она меняется. Алеет восток, постепенно светлеет. И музыка становится светлее, приветливее.
И вдруг до нас донёсся приглушенный возглас трубы, затем колокольный звон. Всё звучнее, торжественнее. Первые лучи солнца освещают чудный город; выросший на острове за одну короткую, сказочную ночь.
«. вижу я: Лебедь тешится моя»,
— догадывается проснувшийся Гвидон.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Окончание 2 действия (фрагмент 1).
Раскрываются ворота. Гремят пушечные выстрелы, ликует колокольный звон. Жители Леденца-города приветствуют Гвидона и подносят ему «княжую шапку». Трубят глашатаи, гудят колокола. Гвидон и Милитриса вступают в город.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Окончание 2 действия (фрагмент 2).
Действие третье
Снова плещутся морские волны. Их ровный шум прорезает какой-то сигнал — он звучит как прощальный привет, постепенно удаляясь. В клавире нет эпиграфа, и мы не знаем, что происходит. Но, очевидно, мы опять на острове Буяне, раз слышим «морскую» музыку.
Ах, вот оно что! Видите вдали уплывающий корабль? Вот откуда прощальные сигналы. Здесь, у Гвидона в гостях, только что были корабельщики. Это их корабль уплывает. Они держат путь в Тмутаракань, в царство царя Салтана.
Грустно Гвидону. Хотелось бы ему отца повидать, да как это сделать? Может быть, Лебедь поможет?
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. 3 действие. Гвидон (фрагмент).
Раздаются нежные переливы арфы, появляется Лебедь.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ты тих, как день ненастный?»
Ну конечно, она поможет своему спасителю. И вот царевич Гвидон превращается.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. 3 действие. Царевна Лебедь (фрагмент).
Знакомая музыка, правда? Вот откуда, оказывается, этот знаменитый «Полёт шмеля», который вы, конечно, много раз слышали по радио. Замечательно интересная музыка! И на каких только инструментах её не играют! Полет шмеля любят исполнять скрипачи, кларнетисты, баянисты; его играют на ксилофоне и даже на губной гармонике. Эта музыка стала теперь самостоятельным концертным номером. Но только здесь, в опере, по-настоящему понимаешь всю её выразительность. Кажется, что шмель гудит прямо у тебя над ухом. Даже отмахнуться хочется.
Гудит Гвидон-шмель, улетая вслед за кораблём.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. 3 действие. Полёт шмеля.
Снова звучат фанфары, и начинается вторая картина третьего действия.
Царь Салтан встречает корабельщиков в своём Тмутараканском царстве. Бабариха, Ткачиха и Повариха тут же. Не отходят от царя, в глаза ему заглядывают, развеселить стараются. Невесел царь, скучает по своей исчезнувшей жене.
Подплывает корабль. Сходят на берег корабельщики. А вот и шмель. Слышите, прожужжала и затихла его музыка. Спрятался.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. 3 действие. Встреча гостей.
Повариха с Ткачихой усаживают гостей за стол. Напились, наелись корабельщики и принялись рассказывать о своих странствиях.
В море остров был крутой. — начинает свой рассказ один из них. Неторопливую речь корабельщика сопровождает плеск волн, мерный, медленный рокот оркестра. Корабельщик рассказывает про чудесный город. Сразу же оркестр откликается на его рассказ — прозрачная и вместе с тем торжественная мелодия, сопровождаемая сигналами труб. Мы её уже слышали. Это музыкальная тема города Леденца. Салтан удивляется:
Если только жив я буду,
Поплыву дивиться чуду.
Но злодейки не дремлют. Чуют они, что нельзя отпускать царя из Тмутаракани.
— Подумаешь, диковина — город на острове, — уговаривает царя Повариха.- Есть и настоящие чудеса на свете.- И повариха принимается рассказывать:
Знайте, вот что не безделка:
Дом хрустальный, в доме белка.
Опять знакомая музыка, хоть в опере мы ее ещё не слышали. Русская песня «Во саду ли, в огороде». При чем она тут?
Ты, голубка, погоди,
— говорит ей Корабельщик, —
Речь об этом впереди.
Со временем и вы узнаете, для чего композитор использовал эту музыку в опере. Хотя, может быть, некоторые уже догадались?
В оркестре вихрем проносится тема шмеля. «Ай!»- вскрикивает Повариха. А шмеля уже и след простыл — ужалил свою тётку и был таков. Снова спрятался.
Корабельщик продолжает рассказ ужаленной Поварихе про чудо белку. Оказывается, белка-то живёт в том самом городе. Щелкает изумрудные орехи с золотыми ядрами и песни поёт.
Вот теперь вспомним сказку Пушкина. Какую песенку поёт белка «при честном при всем народе»? В оперном тексте слов «Во саду ли, в огороде» нет, но нам напомнила о них музыка, которую, конечно же, знают все.
Ещё больше дивится Салтан:
Чудный остров навещу,
У Гвидона погощу.
На этот раз вмешивается Ткачиха:
Что тут дивного, ну вот!
Белка камешки грызёт.
Интересно, что мелодия её фразы — это та же песня «Во саду ли, в огороде», только чуточку изменённая, словно Ткачиха издевается над рассказом своей сестры, передразнивает её. Завидует, как всегда. Она, мол, Ткачиха, может рассказать о таком чуде, которого никто не видывал:
Море вздуется бурливо,
И на брег с волны морской
Выйдут витязи толпой!
В музыке слышится тяжкая поступь витязей-богатырей и шум «бурливого» моря.
Эту сестру тоже прерывает Корабельщик. И опять жужжит шмель. Второй тётке досталось. Хорошо ещё, что в бровь, не в глаз.
В третий раз ахает поражённый Салтан. Оказывается, такое чудо тоже видели на острове корабельщики.
Хитрая, умная Бабариха догадывается, что всё это «Лебеди штуки».
Вот только Гвидон! Что это за Гвидон такой?
Ну, а царь уже совсем собрался ехать в гости к неведомому хозяину чудо-города. Скорей нужно его отговорить:
«Царь пойдёт бродить по свету,
— презрительно бросает Бабариха. —
Точно дома дела нету».
Но уговоры только сердят царя.
Плохо дело! И Бабариха решает рассказать о чуде, ведомом только ей одной. Грубый голос Бабарихи становится вкрадчивым, почти певучим:
За морем царевна есть,
Что не можно глаз отвесть.
В оркестре расцветает тема прекрасной царевны. Вольно, широко разливается музыка, как чудесная русская песня.
Шмель, конечно, снова тут как тут. Взметнулся оркестр. Переполох, крики, все стараются поймать шмеля. Но попробуй, слови его! Царь в гневе:
Всех шмелей от этих пор
Не пускать на царский двор!
Так и не досказала Бабариха про красавицу царевну.
Действие четвёртое и последнее
Видно, в последний раз слышим мы фанфары и плеск волн у берегов острова Буяна. Тихая музыка ночи. По берегу бродит задумчивый Гвидон. Оркестр раскрывает нам его думы — мы слышим маленький кусочек темы царевны. Вот о ком мечтает Гвидон. И голос его такой мечтательный, и мелодия красивая, поэтичная. Ещё не видя царевны, влюбился в неё Гвидон.
Лебедь, Лебедь! Ждать не в мочь!
Ну конечно, как трудность какая, так сейчас к Лебеди — помогай!
Слушайте, наслаждайтесь в последний раз музыкой Лебеди, пока беседует она с Гвидоном. Больше мы её не услышим. И не только потому, что опера идёт к концу .
Гвидон рассказывает Лебеди о царевне. И откуда только он узнал всё? Бабариха-то ведь не досказала. Ну, на то и сказка. Может, остальное сам придумал, пока мечтал. В мелодии проходит тема царевны.
Но что это, слышите? Гвидон уговаривает, упрашивает Лебедь, даже сердиться начала, а та его словно бы и не слушает. Голоса их сейчас звучат вместе. Только интонации Гвидона сердитые, а Лебедь.
Что же это сталось с Лебедью? Совсем другая музыка. Человечески-тёплые, женственные нотки слышатся в её мелодии. Будто впервые увидела Гвидона — не мальчик перед ней, не по-детски бьётся сердце её спасителя. Перестали его забавлять игрушки-чудеса. И говорит ему Лебедь:
Да! такая есть девица.
Но жена не рукавица:
С белой ручки не стряхнёшь
Да за пояс не заткнёшь.
Полно, да та ли это Лебедь? Прежде любое желание Гвидона сразу же, шутя, исполняла, а здесь советует не торопиться, подумать. Неужели не хочет, не может помочь? Пусть хоть тогда укажет путь к царевне.
Я готов душою страстной
За царевною прекрасной
И пешком идти отсель,
Хоть за тридевять земель.
А знакомая мелодия Лебеди уже совсем изменилась; с трудом различаем мы в ней прежние интонации.
Нет, зачем искать далеко.
. Ведь царевна эта — я!
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. 3 действие. Гвидон, Царевна Лебедь.
Полная темнота, музыка бурная, порывистая… и сразу же яркий, ослепительный свет. Перед Гвидоном и перед нами стоит царевна: месяц под косой, а лицо такое прекрасное, что не только свет звезды, горящей у неё во лбу, меркнет перед такой красотой, но даже свет солнца не в силах с ней спорить. Радостью и счастьем звучит музыка. Сливаются голоса Гвидона и Лебеди в широкой русской песне.
Исполнила Лебедь последнее желание Гвидона, и этим избавила себя от злых чар. Не могут наговориться, не могут налюбоваться друг другом влюблённые.
А в городе Леденце удивляются.
Что так рано солнце красное нынче встало.
— доносятся из-за деревьев девичьи голоса.
Царица Милитриса проснулась и идёт со своими сенными девушками на море умываться. Увидел Гвидон Милитрису, взял за руку свою суженую, повёл просить благословенья у матушки.
Так начался этот последний день в нашей сказке. Как видите, и начался он по-сказочному: даже утро и то наступило раньше обычного.
Опустился занавес. Неужели конец? Нет, до конца ещё далеко. И не в последний раз, оказывается, звучали фанфары.
Откроем клавир. Смотрите, к последней картине есть и эпиграф, и оркестровое вступление! Эпиграф на этот раз не точно по Пушкину.
Впрочем, почти точно, только три рассказа соединены в один. Три рассказа о трёх чудесах.
Вы, наверное, уже догадались, что и во вступлении к картине мы услышим музыку всех трёх чудес, тоже соединённую в один музыкальный рассказ. Это самое большое оркестровое вступление в опере. Огромная красочная картина. Все три чуда предстают перед нами в полном блеске. Оркестр подробно рисует каждое из чудес. Знакомые музыкальные темы-образы здесь звучат полнокровно и сочно.
Последняя картина последнего действия
Настоял на своём тмутараканский царь. Гвидон, стоя на вышке леденцового кремля, разглядел в подзорную трубу флот своего отца. Внизу, в толпе придворных, волнуется Милитриса. Дождались светлого дня мать и сын. Теперь нужно скорее бежать приодеться, приготовить встречу Салтану. Звонят колокола, трубят трубы, войска строятся в ряд. Гремят пушечные выстрелы, и флот пристаёт к берегу.
Ого! Сколько знакомого народа привёз с собой Салтан! Здесь и Повариха с Ткачихой, и Бабариха-ведьма с ними. И Гонец увязался, и даже Старый дед. Скоморохов и тех забрал Салтан: вдруг у князя своих не хватит?
А Гвидон хитёр. Сам вышел навстречу, а мать в горнице оставил. Его-то Салтан не видел никогда, а жену свою — сразу узнает. И вопросы, которые задаёт он отцу, тоже не простые, а с подковыркой, будто Гвидон и не знает ничего:
Овдовел ты иль женат,
Много ль вырастил ребят?
Есть кому принять державу,
Поддержать отцову славу?
Салтан и не чувствует подвоха. Всё поведал Гвидону. Как любил он свою жену, как обещала она родить ему сына и как потом, вернувшись, он не нашёл молодой жены. Разволновался царь Салтан. Так растравил душу, что горько заплакал на груди Гвидона.
Ну что вы смеётесь, друзья? Человек плачет, а вам смешно? Впрочем, что поделаешь, уж больно музыка смешная. Князь Гвидон утешает плачущего Салтана, а Бабариха с Поварихой и Ткачихой одёргивают:
Что с тобой, и стыд и срам!
Вытер слезы Салтан и пожелал посмотреть на три чуда.
Трубят трубачи, и перед восхищённым, поражённым Салтаном появляются Белка.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Интерлюдия. Белка.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Интерлюдия. Богатыри.
Не успел ими полюбоваться, а тут — новое чудо: из терема выходит такая красавица, что царь, а за ним и весь народ глаза руками, как от солнца, закрыли…
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Интерлюдия. Царевна Лебедь.
Но Салтану мало чудес. Раз прекрасная царевна обладает волшебной силой, пусть совершит последнее чудо. Пусть оживит царицу Милитрису.
Глянь на терем, царь Салтан!
Лебедь указывает на крыльцо терема, а там — живая Милитриса. Бабариха, подбирая подол, удирает от греха; она-то нигде не пропадёт, а Поварихе с Ткачихой и деться некуда. Вот и бултыхнулись они царю в ноги: прости, царь-батюшка.
Без проделки хитрой вашей
Не бывать бы сказке нашей,
— говорит им Царевна-Лебедь.
Простили Повариху с Ткачихой и сели пировать, как всегда в сказках делается. Поднесли чарку и Старому деду, а тот чарку выпил и присказку сказал:
Вот домой вернусь,
Нашим похвалюсь:
На пиру-де был,
Мёд-пиво пил.
Славный был мёд,
Только в рот нейдёт,
Мимо всё течёт.
И народ всем хором присказку запел:
Ну теперь уж сказка вся.
Дальше сказывать нельзя.
Слушание: Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане. Финал, хор.
Устали, друзья? Сколько мы слушали сегодня, сколько говорили. А ведь далеко не всё рассказала я вам про оперу. Видимо, ещё придётся нам побывать в оперном театре.
Текст Галины Левашевой
Презентация
В комплекте:
1. Презентация, ppsx;
2. Звуки музыки:
Римский-Корсаков. Сказка о царе Салтане:
Пролог (фрагменты) , mp3;
Вступление к 1 действию , mp3;
Колыбельная , mp3;
Вступление к 2 действию , mp3;
Милитриса и Гвидон (фрагменты) , mp3;
Царевна лебедь (фрагмент) , mp3;
Окончание 2 действия (фрагменты) , mp3;
3 действие:
Гвидон (фрагмент) , mp3;
Царевна Лебедь (фрагмент) , mp3;
Полёт шмеля , mp3;
Встреча гостей (фрагмент) , mp3;
Гвидон. Царевна Лебедь , mp3;
Интерлюдия:
Белка , mp3;
Богатыри , mp3;
Царевна Лебедь , mp3;
Финал, хор, mp3;
3. Сопровождающая статья, docx.
В работе использованы репродукции живописи Палеха.
Источник