Чудный воздух движет океан благоуханий это

Великому Гоголю. Украинская ночь.

Вариации на тему прозы Н. В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Майская ночь.

Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи!
Всмотритесь в неё. С середины неба глядит месяц всё занятнее.
Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся ещё необъятнее.
Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете;
И чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, прошла уж полночь
И движет океан благоуханий. Божественная ночь!
Очаровательная ночь! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака чудеса,
И кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды уже много веков;
Холод и мрак вод их угрюмо заключен в тёмно-зелёные стены садов.
Девственные чащи черёмух и черешен
Пугливо протянули свои корни в ключевой холод
И изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, хоть возраст их молод,
Когда прекрасный ветреник – ночной ветер, подкравшись мгновенно,
Целует их незабвенно.
Весь ландшафт спит. А вверху всё дышит,
Всё дивно, всё торжественно. А на душе и необъятно, и чудно – она всё слышит;
И толпы серебряных видений стройно возникают в её глубине в волшебную полночь.
Божественная ночь!
Очаровательная ночь!
–––––––––––
Текст из книги Н. В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Часть первая. Майская ночь.
Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в неё. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся ещё необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды; холод и мрак вод их угрюмо заключён в тёмно-зелёные стены садов. Девственные чащи черёмух и черешен пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный ветреник – ночной ветер, подкравшись мгновенно, целует их. Весь ландшафт спит. А вверху всё дышит, всё дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в её глубине. Божественная ночь! Очаровательная ночь!

(Фото — Лунная ночь на Днепре. Архип Иванович Куинджи)

Источник

Таланту Н. В. Гоголя. О, украинская ночь!

Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи!
Всмотритесь в неё. С середины неба глядит месяц всё занятнее.
Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся ещё необъятнее.
Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете;
и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги в чудном цвете.
Прошла уж полночь
и движет океан благоуханий. Божественная ночь!
Очаровательная ночь!
Недвижны и вдохновенны стали леса, полные мрака, ночных звуков;
и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны всюду пруды уже много веков;
Холод и мрак вод их угрюмо заключен в тёмно-зелёные стены садов.
Девственные чащи черёмух и черешен
пугливо протянули свои корни в ключевой холод
и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, но лик их молод,
когда прекрасный ветреник – ночной ветер, подкравшись мгновенно,
целует их незабвенно.
Весь ландшафт спит. А вверху всё дышит,
всё дивно, всё торжественно.
А на душе и необъятно, и чудно –
душа всё чувствует и слышит
и толпы серебряных видений стройно возникают в её глубине в волшебную полночь.
Божественная ночь! Очаровательная ночь!

–––––––––––
Н. В. Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки». Часть первая. Майская ночь. (Отрывок).
Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в неё. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся ещё необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды; холод и мрак вод их угрюмо заключён в тёмно-зелёные стены садов. Девственные чащи черёмух и черешен пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный ветреник – ночной ветер, подкравшись мгновенно, целует их. Весь ландшафт спит. А вверху всё дышит, всё дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в её глубине. Божественная ночь! Очаровательная ночь!

Источник

О, украинская ночь!

(По мотивам строк Николая Васильевича Гоголя)

Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи!
Всмотритесь в неё. С середины неба глядит месяц всё занятнее.
Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся ещё необъятнее.
Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете;
И чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги в чудном цвете.
Прошла уж полночь
И движет океан благоуханий. Божественная ночь!
Очаровательная ночь!
Недвижны и вдохновенны стали леса, полные мрака, ночных звуков;
И кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны всюду пруды уже много веков;
Холод и мрак вод их угрюмо заключен в тёмно-зелёные стены садов.
Девственные чащи черёмух и черешен
Пугливо протянули свои корни в ключевой холод
И изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, хоть лик их молод,
Когда прекрасный ветреник – ночной ветер, подкравшись мгновенно,
Целует их незабвенно.
Весь ландшафт спит. А вверху всё дышит,
Всё дивно, всё торжественно. А на душе и необъятно, и чудно – душа всё чувствует и слышит,
И толпы серебряных видений стройно возникают в её глубине в волшебную полночь.
Божественная ночь! Очаровательная ночь!
–––––––––––
Н. В. Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки». Часть первая. Майская ночь. (Отрывок).

Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в неё. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся ещё необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды; холод и мрак вод их угрюмо заключён в тёмно-зелёные стены садов. Девственные чащи черёмух и черешен пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный ветреник – ночной ветер, подкравшись мгновенно, целует их. Весь ландшафт спит. А вверху всё дышит, всё дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в её глубине. Божественная ночь! Очаровательная ночь!

(фото: Лунная ночь на Днепре, художник Архип Иванович Куинджи)

Источник

zotych7

zotych7

Звезда с звездою говорит
(Олицетворение)

Под пером писателей окружающие нас предметы оживают: море дышит полной грудью; волны бегут, ласкаются к берегу; лес настороженно молчит; травы шепчутся с ветром; озера смотрят в бесконечные дали… А в одной песне даже поется про остроконечных елей ресницы над голубыми глазами озер! В этом волшебном мире поэтических образов, по словам Ф.И. Тютчева, «на всем улыбка, жизнь во всем»! И мы готовы поверить поэту, что в тот час, когда спит земля в сиянье голубом (как писал М.Ю. Лермонтов), звезды обретают дар речи…

Все эти превращения в художественных произведениях обязаны замечательному стилистическому приему — олицетворению. Олицетворением называется наделение неживых предметов человеческими чувствами, мыслями, поступками, речью. Вот как, например, А. Гайдар использует этот троп в рассказе «Голубая чашка»: Сбежались отовсюду облака. Окружилиони, поймали и закрыли солнце. Но оно упрямо вырывалось то в одну, то в другую дыру. Наконец, вырвалось и засверкало над огромной землей еще горячей и ярче.

При олицетворении описываемый предмет может внешне уподобляться человеку: Зеленая прическа, Девическая грудь, О тонкая березка, Что загляделась в пруд (С. Есенин). Еще чаще неодушевленным предметам приписываются действия, которые доступны лишь людям: Изрыдалась осенняя ночь ледяными слезами (А.А. Фет); На родину тянется туча, Чтоб только поплакать над ней (А.А. Фет); И цветущие кисти черемух Мыли листьями рамы фрамуг (Б. Пастернак).

Особенно часто писатели обращаются к олицетворению, описывая картины природы. Мастерски использовал этот троп С. Есенин. К клену поэт обращался как к старому доброму знакомому: Клен ты мой опавший, клен заледенелый, Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой? Или что увидел? Или что услышал? Словно за деревню погулять ты вышел… В его поэзии Заря окликает другую: Плачут вербы, шепчут тополя; Спит черемуха в белой накидке; Стонет ветер, протяжен и глух; Цветы мне говорят прощай, головками склоняясь ниже; Липы тщетно манят нас, в сугробы ноги погружая… Влюбленный в родную русскую природу поэт с особой нежностью писал о березах: Я навек за туманы и росы полюбил у березки стан, И ее золотистые косы, И холщовый ее сарафан. Именно олицетворение создает прелесть многих поэтических образов С. Есенина, по которым мы безошибочно узнаем его стиль.

Очень самобытны олицетворения у В. Маяковского. Как не вспомнить его «встречу» и «разговор» с солнцем: Что я наделал? Я погиб! Ко мне по доброй воле само, раскинув луч-шаги, шагает солнце в поле! В произведениях В. Маяковского этот стилистический прием явился средством эмоционально-напряженного и нередко драматического звучания поэтической речи: А на седых ресницах — да! — на ресницах морозных сосулек слезы из глаз — да! — из опущенных глаз водосточных труб («Облако в штанах»); Телеграф охрип от траурного гуда. Слезы снега с флажьих покрасневших век («Владимир Ильич Ленин»).

Как сильное изобразительное средство выступает олицетворение и в художественной прозе. Например, у К. Паустовского:

Я думал о нем (о старом деревенском саде), как о живом существе. Он был молчалив и терпеливо ждал того времени, когда я пойду поздним вечером к колодцу за водой для чайника. Может быть, ему было легче переносить эту бесконечную ночь, когда он слышал бренчанье ведра и шаги человека.

Олицетворение широко используется не только в художественных текстах. Стоит раскрыть любой номер газеты, и вы увидите забавные заголовки, построенные на олицетворении: «Солнце зажигает маяки», «Ледовая дорожка ждет», «Матч принес рекорды», «Пятилетка шагает по стране», «Железобетон опустился в шахты»… Часто к нему обращаются публицисты для создания эмоционально выразительных образов. Так, в годы Великой Отечественной войны А.Н. Толстой писал в статье «Москве угрожает враг», обращаясь к России: Родина моя, тебе выпало трудное испытание, но ты выйдешь из него с победой, потому что ты сильна, ты молода, ты добра, добро и красоту ты несешь в своем сердце. Ты вся в надеждах на светлое будущее, его ты строишь своими большими руками, за него умирают твои лучшие сыны. Прием олицетворения помог писателю создать величественный образ России, вынесшей на своих плечах все тяготы войны и открывшей народам путь к миру и счастью.

В сто сорок солнц закат пылал
(Гипербола)

Эти слова В. Маяковского, конечно, никто не принимает всерьез, понимая, что это преувеличение, но этот образ помогает нам представить необыкновенное по яркости небо, освещенное заходящим солнцем.

Образное выражение, преувеличивающее размеры, силу, красоту описываемого, называется гиперболой. Гиперболизация — излюбленный стилистический прием В. Маяковского. Вспомним, например, такие его строчки: Одни дома длиною до звезды, другие — длиной до луны; до небес баобабы; Белей, чем облаков стада, величественнейший из сахарных королей; Много за жизнь повымел Вилли — одних пылинок целый лес… На гиперболах у Маяковского строится образность сатирических произведений «Трус», «Столп», «Подлиза», «Птичка божия». В гиперболизации поэт находил источник юмора, вот, например, одна из его шуток: Раздирает рот зевота шире Мексиканского залива…

«Королем гиперболы» в русской прозе был Н.В. Гоголь. Помните его описание Днепра? Редкая птица долетит до середины Днепра; Чудный воздух… движет океан благоуханий. А сколько комизма в гоголевских бытовых гиперболах! У Ивана Никифоровича… шаровары в таких широких складках, что если бы раздуть их, то в них можно бы поместить весь двор с амбарами и строением…

Русские писатели любили прибегать к гиперболизации как к средству насмешки. Например, Ф.М. Достоевский, пародируя взволнованную речь, выстраивает в ряд гиперболы: При одном предположении подобного случая вы бы должны были вырвать с корнем волосы из головы своей и испустить ручьи… что я говорю! реки, озера, моря, океаны слез!

Нельзя не сказать и о стилистическом приеме, противоположном гиперболе.

Образное выражение, преуменьшающее размеры, силу и значение описываемого, называется литóтой. Например: мальчик с пальчик. Литоту именуют еще обратной гиперболой.

Гипербола и литота имеют общую основу — отклонение в ту или иную сторону от объективной количественной оценки предмета, явления, качества. Поэтому эти два тропа могут в речи совмещаться, переплетаться. Например, на этих тропах построено содержание шуточной русской песни «Дуня-тонкопряха», в которой поется о том, что Дуня куделюшку три часа пряла, три нитки напряла, и нитки эти потоньше полена, потолще колена…

Как и другие тропы, гипербола и литота могут быть общеязыковыми и индивидуально-авторскими. Есть немало общеязыковых гипербол, которые мы используем в повседневной речи: ожидать целую вечность, на краю земли, всю жизнь мечтать, высокий до неба, испугаться до смерти, задушить в объятиях, любить до безумия. Известны и общеязыковые литоты: ни капли, море по колено, капля в море, рукой подать, глоток воды, кот наплакал и т. п. Эти гиперболы и литоты относятся к эмоционально-экспрессивным средствам языка и находят применение в художественной речи.

Солнце русской поэзии
(Перифраза)

Так мы называем А.С. Пушкина. Но для него можно придумать и другие образные определения — гордость нашей литературы, гениальный ученик Г.Р. Державина, блестящий преемник В.А. Жуковского… В стихотворении «Смерть поэта» М.Ю. Лермонтов о нем писал: невольник чести, дивный гений, наша слава. Все это перифразы.

Перифразой (от греческого пери — «вокруг», фразо — «говорю») называется описательное выражение, употребленное вместо того или иного слова. Наши перифразы употреблены вместо имени поэта.

Как и всякие тропы, перифразы могут быть общеязыковыми и индивидуально-авторскими. Общеязыковые перифразы обычно получают устойчивый характер. Например: город на Неве, колыбель революции, страна голубых озер, зеленый друг, наши меньшие братья и т. д. Многие из них постоянно используются в языке газет, где о врачах пишут люди в белых халатах, о шахтерах — добытчики черного золота, об альпинистах — покорители горных вершин, о продавцах — работники прилавка и пр.

В стилистическом отношении важно разграничить образные перифразы, то есть такие, в основе которых лежит употребление слов в переносном значении, и неóбразные, представляющие собой переименования предметов, качеств, действий. Сравните: буревестник революции и автор «Песни о Буревестнике»; город желтого дьявола и центр деловой жизни Америки. Первые словосочетания носят метафорический характер, вторые представляют собой наименования, состоящие из слов, употребленных в их точных лексических значениях.

Образные перифразы выполняют в речи эстетическую функцию, их отличает яркая эмоционально-экспрессивная окраска. Например: Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса — Люблю я пышное природы увяданье… (А.С. Пушкин). Здесь перифразы, заменяющие слово осень, образно характеризуют это время года. Поэт любил использовать перифразы при описании картин русской природы: Приветствую тебя, пустынный уголок. Приют спокойствия, трудов и вдохновенья, Где льется дней моих невидимый поток На лоне счастья и забвенья…

С помощью перифраз А.С. Пушкин описывает и своих героев. Вот как, например, он характеризует Евгения Онегина: Театра злой законодатель, непостоянный обожатель очаровательных актрис, Почетный гражданин кулис…

Образные перифразы могут придавать речи самые различные стилистические оттенки, выступая то как средство высокой патетики, например в оде «Вольность» А.С. Пушкина: Беги, сокройся от очей, Питеры слабая царица! Где ты, где ты, гроза царей, Свободы гордая певица?, то как средство непринужденного звучания речи, имеющей нередко ироническую окраску, как в одном из лирических отступлений в «Евгении Онегине»: Меж тем как сельские циклопы Перед медлительным огнем Российским лечат молотком Изделье легкое Европы, Благословляя колеи и рвы отеческой земли… Замените здесь перифразы обычными словами (сельские циклопы — кузнецы, изделье легкое Европы — карета и т. д.), и вы увидите, сколько юмора вложил поэт в эти блестящие тропы.

Индивидуально-авторские перифразы всегда изобразительны, они дают возможность писателю обратить внимание на те черты описываемых предметов и явлений, которые особенно важны в художественном отношении. Эстетическая ценность таких перифраз, как и всяких тропов, зависит от их самобытности, свежести.

Языковые, часто неóбразные, перифразы выполняют в речи не эстетическую, а смысловую функцию, помогая автору точнее выразить мысль, подчеркнуть те или иные особенности описываемого предмета. Например, рисуя литературный портрет Максима Горького, можно назвать его первым пролетарским писателем, автором романа «Мать», основоположником социалистического реализма, другом Владимира Ильича Ленина, автором первой пьесы о босякахи т. д. Каждая из этих лексических перифраз подчеркивает разные стороны деятельности М. Горького. Обращение к таким перифразам может быть продиктовано и стилистическими соображениями: перифразы помогают избежать повторения фамилии писателя, о котором идет речь.

Перифразы можно использовать лишь в том случае, если в тексте уже употреблялось прямое наименование предмета. Так, в статье об А.С. Пушкине оправданно употребление перифраз великий ученик Жуковского, автор «Евгения Онегина», создатель русского литературного языка и т. д. Но если имя А.С. Пушкина еще не упоминалось, то нельзя сказать: «Нам задали выучить биографию создателя русского литературного языка». Не оправданна перифраза и в таком предложении: «В классе висит портрет великого преобразователя природы». Употребление перифраз вместо конкретных названий тех предметов, о которых говорится впервые, может затемнить смысл высказывания, лишить его точности.

Увлечение перифразами таит в себе опасность многословия. Особое пристрастие к перифразам отличало представителей карамзинской школы. Сам Н.М. Карамзин использовал, например, такие перифразы: вечная подруга живых и мертвых (рубашка); вместилище Лизина праха (могила); утро дней (юность). А.С. Пушкин в статье «О русской прозе» осудил авторов, которые использовали перифразы ради красивости слога: «Эти люди никогда не скажут дружба, не прибавя: сие священное чувство, коего благородный пламень…» По наблюдениям поэта, в заметках любителей театра обязательно встречается перифраза: «сия юная питомица Талии и Мельпомены…» «Боже мой, — восклицает А.С. Пушкин, — да поставь эта молодая хорошая актриса…» Выступая против жеманства, великий поэт требовал «вещи самые обыкновенные» изъяснить просто, не впадая в фальшивую декламацию. К этому мудрому совету следует прислушаться и вам, дорогие читатели.

Из книги И.Б.Голуб, Д.Э.Розенталь «Занимательная стилистика»

Источник