Кто первым дошел до берега охотского моря

Как было открыто Охотское море?

Охотское море, омывающее берега России и Японии, было открыто во времена первых походов казаков через сибирские земли к Тихому океану. В 1639 году на его побережье вышел Иван Москвитин.

Поход к морю

В 1632 году отряд путешественника и воеводы Петра Бекетова, обследуя берега Лены, основал Якутский острог. Отсюда и начались походы казаков:

• на север к Ледовитому океану;
• на юго-восток до Тихого океана;
• на юго-запад до Байкальского хребта.

В 1637 году отряд томского атамана Копылова проследовал из Томска через Якутский острог на восток. Казаки спустились по Лене, перешли через Алдан и поднялись на 106 километров выше устья Маи. Здесь они основали Бутальский острог.

От шамана Копылов узнал о существовании реки «Чиркол (Шилкор)», протекающей за хребтом. На ней, по словам местных племен, живут люди, занимающиеся земледелием и животноводством. В конце 1638 году атаман отправил казаков разыскать загадочную «Чиркол». Нехватка провизии заставила их вернуться к зимовью.

Весной 1639 года Копылов снарядил новую разведывательную группу. 30 человек под предводительством томского казака Ивана Москвитина спустились до Мая, а затем полтора месяца двигались вверх по реке. Здесь они преодолели хребет Джугджур и оказались в долине реки Ульи.

Путешественники соорудили новый струг и в течение 8 дней плыли по притоку Ульи. Оказавшись у порогов, они бросили судно и обошли их по левому берегу. Затем казаки построили большую байдарку и на ней спустились к морю.

В августе 1639 года Москвитин с разведывательной группой открыл море, которое они назвали Ламским. Весь их путь занял чуть больше 2-х месяцев.

Исследование

Экспедиция казака Москвитина стала важным этапом в географической истории Российской империи. Благодаря его открытию географы и ученые получили возможность оценить рубежи территорий, которые впоследствии вошли в состав России.

На побережье открытого моря Москвитин провел около 2 лет. Казаки исследовали местные реки, Сахалинский залив, близлежащие острова, а также увидели оконечности Сахалина. Москвитин собрал детальные сведения о ранее неизвестных землях, которые позже легли в основу первой дальневосточной карты.

Весной 1641 года казаки отправились в обратную дорогу и летом прибыли в Якутск. За открытие Москвитин получил чин пятидесятника, а его команда – денежное вознаграждение.

Изначально море называли Ламским, а затем Тунгусским, Камчатским и Пенжинским. Однако эти названия не прижились. В 1649 году у устья реки, впадающей в море, казаками был построено зимовье Косой Острожек. Аборигены называли речку Оката (в переводе с эвенского «река»). Казаки стали именовать ее более удобным для них словом «охота».

Вскоре неподалеку от зимовья был построен поселок, который получил название «Охотск». Именно он стал первым российским портом на Тихом океане. По его названию и открытое Москвитиным море стало именоваться Охотским.

Источник

Открытие Охотского моря

РАСПРОСНЫЕ РЕЧИ

В прошлом де во 147-м году с Алдана реки из Бутальского острожку посылал на государеву службу томской атаман Дмитрей Копылов томских служилых людей Ивашка Юрьева сына Москвитина да их, казаков, с ним 30 человек на большое мере окиян, по тынгускому языку на Ламу. А шли они Алданом вниз до Маи реки восмеры сутки. А Маею рекою вверх шли до волоку 7 недель, а из Маи реки малою речкою до прямого волоку в стружках шли 6 ден. А волоком шли день ходу и вышли на реку на Улью, на вершину. Да тою Ульем рекою шли вниз стругом, плыли восмеры сутки. И на той же Улье реки, зделав лодью, плыли до моря до устья той Ульи реки, где она пала в море, пятеры сутки. И тут де они на усть реки, поставя зимовье с острожком.

Да они ж де ис того ж острожку ходили морем на Охоту реку трои сутки, а от Охоты до Ураку одне сутки.

ПЕРВОПРОХОДЕЦ МОСКВИТИН

Москвитин Иван Юрьевич — русский землепроходец — известен тем, что в 1639 году первым достиг Охотского моря: открыл его побережье и Сахалинский залив. Из его биография не известно ничего, кроме того, что он был томским казаком.

Из Якутска в 30-х годах XVII века русские двигались в поисках «новых землиц» не только на юг и на север — вверх и вниз по Лене, но и прямо на восток, отчасти под влиянием смутных слухов, что востоке есть Теплое море. Кратчайший путь через горы от Якутска к Тихому океану нашла группа казаков из отряда томского атамана Дмитрия Епифановича Копылова.

В мае 1639 года на разведку пути к «морю-океану» Копылов снарядил с проводниками-эвенами экспедицию во главе с томским казаком Иваном Юрьевичем Москвитиным. Среди них был якутский казак Нехорошко Иванович Колобов, который, как и Москвитин, представил в январе 1646 года «скаску» о своей службе в отряде Москвитина. Эти «скаски» являются важнейшими документами об открытии Охотского моря. В поход пошел и толмач Семен Петров Чистой.

Восемь дней Москвитин спускался по Алдану до устья Маи. Далее, приблизительно 200 километров, казаки шли по Мае на плоскодонном дощанике — где на веслах или шестах, а где бечевой: миновали устье реки Юдомы и продолжали двигаться к верховьям. (В найденной отписке Москвитина «Роспись рекам. » перечислены все крупные притоки Маи, включая Юдому: последней упоминается «. река подволошная Нюдма» (Нюдыми).

По истечении шести недель пути проводники указали устье небольшой и мелкой реки Нюдыми, впадающей в реку Маю слева. Здесь казаки бросили дощаник, вероятно, из-за его большой осадки, построили два струга и за шесть дней поднялись до истоков реки. Короткий и легкий перевал через открытый ими хребет Джугджур, отделяющий реки системы Лены от рек, текущих к «морю-окияну», Москвитин и его спутники преодолели за день налегке, без стругов.

В верховьях речки, делающей большую петлю на север, прежде чем «пасть» в Улью (бассейн Охотского моря), они построили новый струг и на нем за восемь суток спустились до водопадов, о которых их, несомненно, предупреждали проводники. Здесь вновь пришлось оставить судно; казаки обошли опасный участок левым берегом и построили байдару, транспортную лодку, вмещавшую 20-30 человек. Казаки «до Ламы идучи, кормились деревом, травою и кореньем, на Ламе же по рекам можно рыбы много добыть и можно сытым быть».

Через пять дней, в августе 1639 года, Москвитин впервые вышел в «Ламское море» (получившее впоследствии название Охотского). Весь путь от устья Маи до «моря-окияна» через совершенно еще неизвестную область отряд прошел немногим более чем в два месяца с остановками. Так русские на крайнем востоке Азии достигли северо-западной части Тихого океана — Охотского моря.

На Улье, где жили родственные эвенкам ламуты (эвены), Москвитин поставил зимовье. От местных жителей он узнал о сравнительно густонаселенной реке на севере и, не откладывая до весны, выслал 1 октября на речной «посудине» группу казаков (20 человек); через три дня они добрались до этой реки, получившей название Охота — так русские переиначили эвенкское слово «акат», т. е. река. Оттуда казаки прошли морем дальше на восток, обнаружили устья нескольких небольших рек, осмотрев более 500 километров северного берега Охотского моря, и открыли Тауйскую губу. В «Росписи рекам. » за Ульей перечислены (названия слегка искажены) реки Урак, Охота, Кухтуй, Ульбея, Иня и Тауй. Поход на утлом суденышке показал необходимость строительства морского коча. Зимой 1639/40 года в устье Ульи началась история русского тихоокеанского флота. Казаки построили два крепких коча с мачтами, чтобы можно было ходить по морю.

От одного эвенка Москвитин узнал о существовании на юге «реки Мамур» (Амур), в устье которой и на островах живут «гиляки сидячие» — нивхи. В конце апреля — начале мая 1640 года Москвитин отправился морем на юг, захватив с собой эвенка в качестве проводника. Они прошли вдоль всего западного гористого берега Охотского моря до Удской губы, побывали в устье Уды и, обойдя с юга Шантарские острова, проникли в Сахалинский залив. В устье Уды от местных жителей Москвитин получил дополнительные сведения об Амуре и его притоках Чие (Зее) и Омути (Амгуни), о низовых и островных народах — «гиляках сидячих» и «бородатых людях даурах», которые «живут дворами, и хлеб у них, и лошади, и скот, и свиньи, и куры есть, и вино курят, и ткут, и прядут со всего обычая с русского».

Где-то на западном берегу Сахалинского залива проводник исчез, но казаки двинулись дальше «подле берег» и дошли до островов «сидячих гиляк» — можно утверждать, что Москвитин видел небольшие острова у северного входа в Амурский лиман (нынешние острова Чкалова и Байдукова), а также часть северо-западного берега острова Сахалин. Москвитин, очевидно, проник и в район устья Амура. Однако до самого устья Амура дойти не удалось — голод заставил повернуть обратно.

Начались осенние штормы, и в ноябре казаки стали на зимовку в маленьком заливе, в устье реки Алдомы. А весной 1641 года, вторично перевалив хребет Джугджур, Москвитин вышел на один из левых притоков Маи и в середине июля уже был в Якутске.

Добычу взяли большую. Много сороков мягкой рухляди — собольих животов, добытых в охоте и собранных в ясак, пошло в казну государству, но кое-что, конечно, осталось и самим.

На побережье Охотского моря люди Москвитина жили «с проходом два года». Колобов сообщает, что реки в новооткрытом крае «собольные, зверя всякого много, и рыбные, а рыба большая, в Сибири такой нет. столько-де ее множество — только невод запустить и с рыбою никак не выволочь. ». Власти в Якутске достаточно высоко оценили заслуги участников похода: Москвитин был произведен в пятидесятники, его спутники получили от двух до пяти рублей наградных, а некоторые — по куску сукна. Для освоения открытого им Дальневосточного края Москвитин рекомендовал направить не менее 1000 хорошо вооруженных и экипированных стрельцов с десятью пушками. Географические данные, собранные Москвитиным, использовал К. Иванов при составлении первой карты Дальнего Востока (март 1642 года).

Дальнейшие следы Ивана Москвитина теряются. Известно только, что Дмитрия Копылова, отправившего его на поиски «новых землиц» и Теплого моря, Москвитин в атаманах уже не застал.

Поход Ивана Москвитина стал одним из самых значительных в русской истории — он позволил оценить пределы Российской земли. Было открыто Охотское море, пройдено почти две тысячи верст его побережья. Москвитин первым увидел Шантарские острова и Удскую губу, отделяющую их от материкового берега и вернулся в Якутск с первыми достоверными сведениями об Амуре. Он открыл дорогу многим русским землепроходцам.

Источник

Первый на дальневосточном берегу

Забытая история бывшего портового города Охотска

«Ламское» море

Впервые русские люди на берегу Охотского моря появились летом 1639 года. После трудного, занявшего много месяцев пути с берегов реки Лены три десятка казаков под началом атамана Ивана Москвитина вышли, как тогда говорили, «на большое мере окиян, по тынгускому языку на Ламу». В то время на берегах моря, которое вскоре назовут Охотским, жили немногочисленные племена эвенов, о которых один из казаков Москвитина позднее так рассказывал начальству для доклада в страшно далёкую Москву: «А бой у них лучной, у стрел копейца и рогатины все костяные, а железных мало, и лес и дрова секут и юрты рубят каменными и костяными топорами…»

Роды эвенков жили ещё в каменном веке, русские первопроходцы называли их «тунгусами-ламутами», то есть «приморскими тунгусами», от эвенкского слова «ламу» — «море». Поэтому первое русское название солёных вод, раскинувшихся между берегами современного Хабаровского края, Магаданской области и Камчаткой, звучало как «Ламское море».

Уже осенью 1639 года казаки Москвитина, двигаясь вдоль берега «Ламского моря», достигли устья большой, по местным меркам реки, которую, не мудрствуя, назвали просто «Охота». По одной версии, название происходит от эвенского «охат» (река), по другой — от эвенского «ахоть», что значит «большая». Так «ламутское» название «Ахоть охат» (Большая река), превратилось в русскую Охоту… Казаки атамана Москвитина отметили, что река Охота «собольна», то есть её берега полны пушным зверем — главной целью русских первопроходцев, двигавшихся на Восток «встречь солнцу».

Особое впечатление произвёл на русских людей впервые увиденный ими здесь нерест тихоокеанского лосося. «А рыба большая, в Сибири такой нет, по их языку кумжа, голец, кета, горбуня, столько её множество, только невод запустить и с рыбою никак не выволочь. А река быстрая, и ту рыбу в той реки быстредью убивает и вымётывает на берег, и по берегу лежит много, что дров, и ту лежачую рыбу ест зверь, выдры и лисицы красные…» — так в январе 1646 года докладывал якутскому воеводе Василию Пушкину казак Колобов, первым вернувшийся в освоенные русскими районы с берегов Охотского моря.

План Охотского порта 1730-х годов

К тому времени у «Ламского окияна» побывало уже несколько отрядов первопроходцев. В начале 1642 года к устью реки Охоты, пройдя через якутский Оймякон, полюс холода, вышел отряд казака Андрея Горелого, 18 русских и 20 якутов. Осенью 1645 года на берегах Охотского моря зазимовал отряд Василия Пояркова, первым в русской истории проплывшим по Амуру и теперь искавшим пути возвращения на реку Лену. Известно, что Поярков родился в самом центре европейской России, в городке Кашин (ныне в Тверской области), так что место его зимовки от места рождения отделяло пять с половиной тысяч вёрст — расстояние огромное и в наше время, а тогда просто фантастическая даль, на преодоление которой требовались годы…

Ещё казаки Москвитина, первыми оказавшиеся на берегах «Ламского моря», советовали начальству, «чтоб на той Охоте реке поставить острожек крепкой, и соболей и лисиц будет много». Поэтому летом 1646 года, изучив полученные от людей Москвитина «скаски «-донесения, из Якутска к берегам Охотского моря отправился большой отряд — 40 человек — под командованием казачьего десятника Семёна Андреевича Шелковникова.

В мае 1647 года казаки Шелковникова, двигаясь по пути, разведанному отрядом Москвитина, вышли к «Ламскому окияну». Здесь к ним присоединились остатки отряда Пояркова, и совместными силами шесть десятков первопроходцев 23 мая 1647 года в устье реки Охоты, в трёх верстах от морского побережья, на берегу протоки Амунки, основали укреплённое зимовье. На дальневосточном побережье современной Российской Федерации возникло первое русское поселение.

Рождение будущего Охотска не было мирным. Казакам Шелковникова пришлось выдержать настоящую битву с местными «ламутами»-эвенами, которые не желали платить пришлым чужакам дань мехом соболей и лисиц. Как позднее докладывали казаки начальству в Якутск, «ясачной сборщик служилый человек Семейка Шелковник за большим боем Охоту взял и зимовье поставил».

За пару моржовых клыков в XVII веке в Москве можно было купить целый дом

Охотское зимовье стало базой для дальнейшего освоения берегов «Ламского моря-окияна». Летом следующего, 1648, года отправленный Шелковниковым из Охотска отряд под началом Алексея Филипова и Ермила Васильева, двигаясь на северо-восток, достиг побережья Тауйской губы, то есть района современного города Магадан. Там они обнаружили лежбища тысяч моржей, «где зверь морж ложится» — моржовые клыки, или «рыбья кость», как их тогда называли, ценились не меньше, чем самые драгоценные меха. За пару моржовых клыков, привезённых с берегов Охотского моря, в XVII веке в Москве можно было купить целый дом.

Но доставались такие богатства нелегко. К 1649 году, когда в устье Охоты был построен «косой острожек», укреплённый частокол из заострённых бревен, почти треть отряда Шелковникова погибла в боях с эвенами или умерла от голода и лишений. Скончался и сам Шелковников, ему на смену с берегов реки Лены вместе с подкреплениями прибыл «служилый человек, приказный Якутского зимовья» Семён Епишев, ставший вторым главой Охотска. Весной 1651 года Епишев обнаружил в острожке лишь «чуть живых двадцать человек».

Весной 1652 года, когда большая часть охотских казаков разъехалась собирать меховую дань с окрестных племён, «острожек» осадили восставшие «ламуты». Небольшой русский гарнизон, около 30 казаков, пробился из окружения и отступил южнее — к реке Улье. Постройки и укрепления первого Охотского острога «ламуты»-эвены сожгли.

Охота пуще неволи

Но, несмотря на все трудности и сложность дальнего пути, власти российского государства оценили стратегическое значение Охотского побережья. Отныне сюда из Якутска каждый год стали направляться новые отряды, чтобы изучить ранее открытые земли и собрать меховую дань.

В 1654 году отряд «сына боярского» Андрея Булыгина восстановил Охотский острог и его укрепления. Булыгин писал в донесении начальству: «Послан я, Ондрюшка, з государевыми служилыми людьми на государеву дальную службу на Ламу на Большое море-акиян, на Улью, и на Охоту, и на Нию, и на Мотыхлей реки для государева ясачново соболиного збору и для прииску и приводу под государеву царскую руку немирных иноземцов тынгусов… И после того я, Ондрюшка, с служилыми людьми на Охоте реке острог поставили мерою в длину 20 сажен, а поперёг 10 сажен».

Построенный «сыном боярским» Булыгиным острог был всего около 40 метров в длину и 20 метров шириной. По площади это меньше, чем привычный нам стандартный многоквартирный дом с тремя подъездами, но тогда для Сибири и Дальнего Востока это был крупный посёлок, почти город.

Помимо строительства острога Андрей Булыгин в 1654 году отправил в Якутск собранную с окрестных эвенов меховую дань — 264 драгоценные шкурки соболей и чернобурых лисиц. В Москве такой «ясак» оценивался в несколько тысяч серебряных рублей, целое состояние!

Якутский торговец в Охотске

В 1655 году острог Булыгина затопил разлив реки Охоты, и новые укрепления пришлось строить в 7 верстах выше по течению. Документы XVII века сохранили подробные описания этого острога: бревенчатый частокол, высотою около 4 метров на берегу реки Охоты образовывал треугольник, над которым возвышалась рубленная из дерева квадратная трёхэтажная башня, высотою около 10 метров. Внутри частокола располагалось семь больших изб и амбаров, в них хранились припасы, оружие и собранная «меховая казна».

В начале 1676 года в Москву из Якутска прибыло первое подробное описание Охотского острога, его расположения и экономического значения. Сначала канцелярия Якутского воеводы описала нелёгкий и долгий путь к устью реки Охоты: «От Якуцка по Лене реке плыть до Алдана реки пять дней, а по Алдану реке вверх ходу до устья Маи реки четыре недели, а по Мае реке вверх ходу до устья Юдомы реки восемь дней, а по Юдоме реке вверх до Устьгорбинского зимовья десять дней, а от того зимовья осенним путём ходу на нартах до Охоцкого острожку к морю полпяты недели через хребет…»

Итого путь из Якутска в Охотск по рекам и волокам три с лишним века назад занимал почти 60 суток. Гарнизон Охотского острога составляли всего 44 казака, хотя, по мнению якутского воеводы, было «надобно в тот острожек служилых людей 150 человек». Помимо казаков в остроге постоянно проживали свыше 70 «аманатов», то есть заложников, родственников эвенских старейшин.

Наличие «аманатов» заставляло окрестные племена ежегодно уплачивать дань мехами соболей и лисиц. Ровно 340 лет назад, в 1676 году, из Якутска в Москву скрупулёзно докладывали, что в подчинении Охотска числится 1172 «ясачных тунгуса» — столько взрослых мужчин окрестных эвенских племён подчинились русской власти и согласились платить «ясак», меховую дань. В том году с них причиталось в царскую казну 2406 соболиных шкур. В Москве каждая такая шкурка стоила 3−4 рубля минимум, то есть за всю «меховую казну», поступавшую ежегодно из Охотского острога, в городах европейской части России можно было купить, например, 5 тысяч лошадей или тысячу хороших домов.

Казаки-первопроходцы, собирая царский «ясак», не забывали и про свой карман, зачастую произвольно увеличивая размер меховой дани. И эвены, аборигены Охотского побережья, не раз восставали против сборщиков «ясака». В ходе бунтов и мятежей Охотскому острогу не раз пришлось испытать настоящие бои и осады. Так, в первые дни 1677 года около тысячи восставших эвенов-«ламутов» во главе с «князцом»-вождём Некрунко сначала, напав из засады, истребили 62 казака, шедших из Якутска в Охотск, а затем на рассвете 7 января осадили сам острог. Воины эвенов «в куяках и шишаках, и в наручах с щитами» захватили казачьи избы, расположенные вне острога, и начали обстреливать русские укрепления из луков.

«И стрел на острог полетело со всех сторон, что комаров» — так позднее описывал тот бой командир Охотского гарнизона «приказчик» Пётр Ярышкин. Происходивший из «тобольских служилых татар», Ярышкин был опытным воином, участником первого русского посольства в Китай; он сумел удачно контратаковать войско эвенов и использовать преимущество русского железного оружия против костяных копий и стрел. «И я, спрося у Спаса милости, — писал Ярышкин позднее, — с десятниками казачьими и с иными казаками вышел из острожку на вылазку дратца с тунгусами, и дралися с утра до ужина, и Божию милостию и царским щастьем от острогу тунгусов отшатили и из казачьих дворишек выгнали…»

В русском языке существует поговорка «Охота пуще неволи». Она означает, что желание человека, его стремление к чему-либо сильнее любых сложностей и преград. Эта мудрость про «охоту» и «неволю» особенно подходит к истории реки Охоты, городу Охотску и одноимённому морю:

Стремление к новым землям и добыче драгоценного меха оказалось сильнее всех трудностей и опасностей, лежавших на пути первопроходцев к богатым берегам и водам «Ламского акияна»…

В 1688 году, много переживший Охотский острог перенесли на новое место, расположив его в трёх верстах от устья реки Охоты, на её изгибе у самого моря. На сей раз построили уже основательные укрепления, не простой частокол, а знакомые нам по древнерусским городам настоящие деревянные стены, «рублённые в заплот», и две башни, в том числе одну высотою почти 20 метров.

К тому времени окрестное побережье Охотского моря было уже хорошо освоено первопроходцами, а местные племена эвенов-«ламутов» подчинились русской власти. Новые укрепления Охотска не изведали боёв и осад, но именно в таком виде город встретил XVIII век, когда ему пришлось стать главными морскими воротами России в Тихий океан.

Охотский путь «в Камчатку»

В начале XVIII столетия казаки Охотского острога продолжали осваивать побережье одноимённого моря. Собирая меховой «ясак», они на построенных в устье Охоты небольших кораблях-«кочах» доходили до реки Ямы — в 200 км северо-восточнее от современного Магадана.

Якутские казаки уже открыли и Камчатку, но первые изведанные дороги на полуостров были крайне трудны, путешествие по ним занимало более полугода. Один путь шёл на кораблях от устья реки Лены по водам Северного Ледовитого океана к устью реки Колымы, далее вверх по колымскому руслу и затем сушей к чукотской реке Анадырь. Второй «путь» пролегал по суше, от Якутска более 2 тысяч км северной тундрой при помощи оленьих караванов через зимовья на берегах заполярных рек — Яны, Индигирки, Алазеи, Колымы и Анадыри. В районе Анадырского острога в центре Чукотки оба «пути» соединялись и далее на оленьих или собачьих упряжках шёл путь свыше тысячи вёрст до первых острогов на Камчатке.

Даже в наши дни совсем непросто пройти такими путями, тем более опасными и долгими они были три века назад. Известно, что за первые 15 лет XVIII века по пути из Анадырского острога на Камчатский полуостров погибли более 200 русских первопроходцев. Поэтому требовалось найти более безопасную и удобную «дорогу» на Камчатку, и здесь свою роль сыграл Охотск — тогда единственный русский порт на дальневосточном побережье.

В 1713 году вышел указ царя Петра I об изыскании удобного морского пути из Охотска на Камчатский полуостров: «Идти с людьми в Камчатку морем». Но первые попытки пересечь воды «Ламского окияна» были неудачны: ранее первопроходцы плавали лишь вдоль берегов на маленьких речных «кочах», опыта строительства больших морских кораблей в Охотске не было. В единственном русском поселении на берегах Охотского моря не имелось даже компаса.

Поэтому по новому указу царя Петра I в Охотск с Балтики и Белого моря направили группу опытных моряков и кораблестроителей. «С теми мореходцы и с плотники, — гласил грозный указ, — итти через Ламское море на Камчатский Нос без всякого промедления, а буде вы в том пути учнёте нерадение и мешкоту чинить для каких своих прихотей, или, не хотя великому государю служить, в тот путь вскоре не пойдёте, или не быв на Камчатке и не взяв на Камчатке от государевых людей сведения, возвратитесь, за то вам, по указу великого государя, быть в смертной казни без всякого милосердия и пощады».

Опытные кораблестроители с необходимыми инструментами и снастями, включая компас, прибыли в Охотск осенью 1714 года. История сохранила для нас их имена: архангельские поморы Никифор Треска, Иван Бутин, Кондратий Мошков, Яков Невейцын, Кирилл Плоских, Варфоломей Федоров, Иван Каргопол и голландский матрос Андрей Буш. На морском берегу у Охотска устроили «плотбище», первую верфь. И 300 лет назад, в мае 1716 года, был готов первый в тихоокеанских водах настоящий русский корабль, получивший символическое имя — «Восток».

Как писали в XVIII веке, «Восток» был построен «наподобие русских лодий, на которых прежде сего из Архангельского города ходили на Новую Землю». Именно этот корабль стал первенцем Тихоокеанского флота России, а Охотск — его колыбелью.

В июне 1716 года «Восток» вышел в первое плавание на Камчатку. Охотское море — второе по величине море России (после Берингова), его северная часть по характеру сходна с морями Северного Ледовитого океана: плавания здесь трудны, нередки большие льды. Но путешествие на Камчатку завершилось удачно: корабль «Восток» благополучно достиг берегов полуострова и перезимовал в устье реки Колпакова, пока участники его экспедиции ездили по камчатским острогам, собирая «меховую казну». В мае 1717 года «Восток» отправился в обратный путь, имея в трюмах почти 6 тысяч драгоценных шкурок камчатских соболей.

Возвращение в Охотск затянулось, Охотское море показало свой нелёгкий нрав — корабль почти два месяца был зажат плавучими льдами и лишь чудом смог вернуться в родной порт. Однако первый морской путь на Камчатку был проложен, и с тех пор он действовал непрерывно почти полтора века.

Тихоокеанские ворота России

По замыслам Петра I далёкий Охотск должен был стать не только связующим звеном с Камчаткой, но и главными морскими воротами России в Тихий океан, к дальним странам от Китая до Америки. Незадолго до смерти царь-реформатор задумал большую экспедицию по поиску «дороги через Ледовитое море в Китай и Индию» и поиску новых земель за Чукоткой, «где оная сошлась с Америкой, чтобы доехать до какого города европейских владений».

Охотский порт во времена Второй Камчатской экспедиции

В историю это предприятие, осуществлённое уже после смерти Петра I, вошло под названием «Первая Камчатская экспедиция» Витуса Беринга. Именно она подтолкнула власти Российской империи принять меры к развитию далёкого Охотска. Маленький городок на берегах «Ламского моря» отделяли от Петербурга свыше 5500 вёрст — более года пути в XVIII столетии! Поэтому указ Правительствующего Сената от 10 мая 1731 года предписывал развивать Охотск при помощи сосланных в Сибирь каторжников: «Для умножения людей, таких кои осуждены на каторгу и ссылки, ссылать в означенный Охотск на житье, а как оные в Охотск привезены будут и тамо их определить в службу, в мастерство и работы, и на пашню, кто к чему будет способен».

Пополнять Охотск ссыльными власти Российской империи принялись с самого верха — «начальником» города был назначен Григорий Писарев, сосланный в Сибирь бывший соратник Петра I. Новый «начальник Охотска» (именно так он именовался в официальных документах) был типичным представителем бурной петровской эпохи: из простых крестьян взлетел до обер-прокурора империи. Писарев участвовал во всех петровских войнах, отличился в Полтавском сражении, участвовал и в суде над несчастным царевичем Алексеем.

После смерти Петра I новые фавориты и властители Российской империи скинули Писарева с вершин власти, его разжаловали, приговорили к битью кнутом и ссылке в якутскую тундру. Когда власть в Петербурге снова поменялась, вспомнили, что Григорий Писарев когда-то при Петре I преподавал в морской академии, поэтому и решили назначить его главой самого дальнего в стране Охотского порта. К тому же в Петербурге резонно сочли, что сосланный в якутские земли Писарев уже находится достаточно близко к охотскому побережью.

Так появился именно указ Сената:

Григорья Писарева, который сослан в Сибирь и ныне за Якутском, определить в Охотск и дать ему полную команду над тем местом, и чтоб он то место людьми умножил и хлеб завёл, и пристань с судовою верфью, также несколько судов для перевозу на Камчатку и оттуда к Охотску казённой мягкой рухляди и купеческих людей, дабы оное место с добрым порядком, к пользе и прибыли Государственной приведено было…

В 1731 году вместе с Писаревым в Охотск прибыли ещё 153 сосланных в Сибирь каторжника, значительно увеличив население небольшого городка. Вскоре к ним присоединились прибывшие с Запада полторы сотни семейств казаков и якутов — Охотск стал большим по сибирским меркам городом. Охотские жители даже начали строить первую большую церковь, которая должна была стать главным православным храмом не только для берегов Охотского моря, но и для Камчатки с Чукоткой.

Целое десятилетие ссыльный Писарев был «начальником Охотска», пока в 1741 году царица Елизавета не вернула в Петербург старого сподвижника своего отца. К тому времени в Охотске было 73 частных дома, 6 казарм, 6 складов-магазинов, 5 торговых лавок, 3 мастерские, кузница, церковь и другие здания, в том числе канцелярия и «государев двор», резиденция начальника города и порта.

Кроме того, возле города был устроен солеваренный «завод», где из морской воды вываривали соль. Охотская солеварня производила почти 2 тысячи пудов соли в год и снабжала этим необходимым продуктом как близкий острог, так и все русские поселения на Камчатке и Чукотке.

На местной верфи активно строились суда. Всего за XVIII столетие в Охотске было построено более 30 мореходных кораблей. По итогам правления ссыльного Писарева город стал настоящими морскими воротами России в Тихий океан.

План Охотского острога, 1737 год

Российский государственный архив военно-морского флота

Охотск на пути в «русскую Америку»

К середине XVIII столетия в Охотске по инициативе нового городского начальника Афанасия Зыбина появилась начальная школа и училище штурманов. Ещё в 1748 году Зыбин писал далёкому начальству в Якутск, Иркутск и Петербург: «Для обучения детей служащих Охоцкого порта цифири и некоторой части геометрии надобно прислать в Охоцк одного человека студента искусного и те науки знающего, снабдя его книгами арихметикой, дабы здесь дети без обучения не остались дураками и для употребления в службе ея императорского величества могли всегда годны быть…»

Попробовали в Охотске наладить и своё сельское хозяйство — присылали из Сибири и европейской части России крестьян и несколько раз пытались сеять ячмень и рожь. Однако, как по итогам этих экспериментов Охотские власти докладывали начальству, «От оных севов ничего не родилось, токмо вышло соломой…» Но охотские жители сумели наладить выращивание картофеля и капусты, а присланные в Охотск 37 семей «пашенных крестьян» переключились на разведение оленей.

Хотя Охотск не преуспел в хлебопашестве, зато он был главным портом нашей страны на Тихом океане.

О значимости маленького Охотского порта свидетельствует такой факт: за четверть века, в 1746−70 годах, купцы доставили сюда из европейской части России товаров на фантастическую по тем временам сумму в 3,2 миллиона рублей серебром!

О значимости маленького Охотского порта свидетельствует такой факт: за четверть века, в 1746−70 годах, купцы доставили сюда из европейской части России товаров на фантастическую по тем временам сумму в 3,2 миллиона рублей серебром!

Охотск стал главным связующим звеном не только с Камчаткой, но и с недавно открытой Аляской. Ещё в 1750 году приписанный к Охотскому порту унтер-офицер Михаил Неводчиков, вернувшись из многолетнего плавания по северной части Тихого океана, представил первое описание и карту цепочки островов, протянувшихся между Камчаткой и Аляской. Именно тогда в Охотске этот архипелаг впервые получил своё имя, навсегда став «Алеутскими островами».

В 1783 году в Охотске построили три морских корабля-галиота: «Святой Симеон», «Архистратиг Михаил» и «Три Святителя». За следующие три года именно они доставили на Аляску первые экспедиции, фактически основавшие всю «Русскую Америку» и положившие начало знаменитой Российско-Американской компании. В следующие десятилетия Охотск выполнял функцию главного порта для кораблей и экспедиций, осваивавших просторы Северной Америки от Аляски до Калифорнии.

Император Павел I сделал город Охотск центром большой области, включавшей в себя все российские берега Охотского моря, Чукотку и Камчатку. В самом начале XIX столетия в Охотске базировались «Юнона» и «Авось» — принадлежащие Российско-Американской компании корабли, которые в будущем, в конце ХХ столетия, прославит популярная рок-опера, названная по их именам.

План устья реки Охоты и Кухтуя с положением города Охотска, 1802 год

Атлас карт и рисунков к путешествию в Северо-восточную часть России и на острова северной части Тихого океана флота капитана Г. Сарычева

Осенью 1812 года, когда далеко на западе в ходе войны с Наполеоном сгорела Москва, Охотск тоже был разрушен, но не врагом, а природной стихией: разбушевавшееся море затопило почти все городские постройки. И весной 1815 года город в который раз перенесли на другое место — на противоположный берег реки Охоты. Тут Охотск стоит и сегодня. На морском берегу вблизи устья реки впервые построили современное для тех лет укрепление — береговую батарею для обороны порта.

К тому времени торговый оборот Охотского порта достигал довольно значительной суммы — 155 тысяч рублей ежегодно, а в состав приписанной к Охотску флотилии входило 5 мореходных кораблей. В течение следующих 5 лет на городских верфях построят еще 3 морских брига. Процветала в те годы и Российско-Американская компания, чьи корабли были постоянными гостями Охотска. Так, в 1821 году, комендант российского форта Росс в Калифорнии Иван Кусков, на корабле «Мария» доставил в Охотск двадцать тысяч испанских пиастров (свыше 500 кг серебра), вырученных от торговли на тихоокеанском побережье Америки.

В том году в Охотске насчитывалось 982 жителя, спустя десятилетие, к 1833 году, их число вырастет до 1100 человек. Это будет пик развития Охотска как главного порта России на Тихом океане.

«Труднее дороги представить нельзя…»

Середина XIX века навсегда изменила судьбу Охотска, превратив его из важнейшего порта в неприметный приморский посёлок. Во-первых, русские моряки освоили кругосветные плавания, и значительную часть грузов для Камчатки и русской Аляски теперь доставляли прямо из Петербурга. Корабли с Балтики регулярно отправлялись вокруг Западной Европы и Африки, мимо Индии, Китая и Японии к дальневосточным землям России. Такое кругосветное путешествие было дешевле, чем перевезти грузы по суше через весь Евразийский континент, из европейской части России к далёкому Охотску, а там перегрузить их на корабли Охотской флотилии.

Негативную роль в судьбе Охотска сыграла и сложность дороги, соединявшей этот порт с Якутском. Помимо того, что до центра Якутии ещё надо было добраться, а это значит проехать тысячи вёрст Сибирского тракта до Иркутска, а затем преодолеть немалые расстояния по притокам и водам Лены, имевшаяся дорога от Якутска до Охотска была чрезвычайно трудна даже по сибирским меркам.

Подробное описание «Якутско-охотского тракта» оставил известный русский географ XVIII столетия Степан Крашенинников. Он выехал из Якутска 5 июля 1737 года и достиг Охотска спустя 46 суток, преодолев 1014 вёрст. «Труднее проежжей дороги представить нельзя», — резюмировал путешественник, указывая, что «тракт» всё время шёл по берегам рек или лесистым горам, пересекая каменные россыпи и болота. «Берега обломками камней так усыпаны, — пишет Каршенинников, — что тамошним лошадям надивиться нельзя, как они с камня на камень лепятся. Впрочем, ни одна с целыми копытами не приходит до места. Горы чем выше, тем грязнее; на самых верхах ужасные болота и зыбуны, в которые ежели вьючная лошадь провалится, то освободить её нет никакой надежды. С превеликим страхом смотреть должно, коим образом земля впереди сажен за 10 валами колеблется…»

В XIX веке «Якутско-охотский тракт» не стал короче и удобнее. Для перевозки по нему грузов в дикой, почти безлюдной местности приходилось содержать множество лошадей и ездовых собак.

Но в 1834 году вспыхнувшая эпидемия сибирской язвы убила 5 тысяч лошадей — почти всех животных, обслуживавших перевозку грузов от Якутска до Охотска. И в далёком Петербурге задумались о перенесении главного порта куда-то в более удобные места.

Сначала порт попытались перенести южнее почти на 500 вёрст, основав в 1843 году на берегу Охотского моря посёлок Аян, путь к которому из Якутска был немного короче и легче «Охотского тракта». Но новый порт был также далёк от идеала, поэтому в столице Российской империи долго не решались определить окончательную судьбу Охотска. И в 1849 году на берега Охотского моря из столицы был отправлен молодой гвардейский капитан Михаил Корсаков.

«Охотский порт по неудобности онаго упразднить…»

В будущем Корсаков станет дальневосточным генерал-губернатором, оставит немалый след в истории края, его фамилия и ныне видна на картах России (например, город Корсаков на Сахалине или несколько сёл Корсаково в Хабаровском крае и Приморье). Но тогда молодой офицер всего лишь вёз новые приказы из Петербурга на Камчатку, а попутно ему было поручено осмотреть город Охотск и дать рекомендации о целесообразности существования здесь порта.

Михаил Корсаков оставил любопытные записи в личном дневнике о том, как жилось в Охотске в последние годы его существования в качестве важного транспортного центра. «Город имеет правильные улицы, — пишет Корсаков, — пересекающиеся в перпендикулярном направлении. Строения все деревянные и одноэтажные… Строений много очень ветхих, дома не обиты тёсом и крыши не крашены и имеют вид очень несчастный… Строений всего в городе казённых и частных не более 200».

Поразил столичного офицера и нелёгкий климат: «Лето коротко и довольно холодно, часто во время лета приходится одевать шубу. Осенью и зимою бывают сильные метели… Холод зимой бывает более 40 градусов. В нынешнюю весну цинга сильно свирепствовала и тем более развивалась, что долги ниоткуда нельзя было достать свежего мяса и зелени. Огородная зелень с трудом поспевает в Охотске, потому что сеять ее ранее июня нельзя, а в начале августа уже начинаются морозы-утренники…»

Немало удивил Корсакова и быт охотских горожан: «Жители едят рыбу вместо хлеба круглый год и так привыкли к ней, что едят её с чаем и со всяким кушаньем… Собак в городе множество. Жители на собаках ездят всюду, возят тяжести, воду, дрова, словом собаки заменяют совершенно лошадей в Охотске, которых там вовсе нет в зимнее время».

Не менее удивляли его и нравы местных чиновников, те буквально дичали на столь далёком берегу. «Здешний стряпчий огромная махина, — записывает в дневнике Корсаков. — Он называет себя Царское око в Охотске. Часто очень, однако, царское око бывает сильно пьян. Если задор к вину бывает большой, то выпив из рюмки, он ест самую рюмку. Ещё есть жалоба стряпчего на почтмейстера за то, что тот вырвал ему бакенбарду, причём и сама бакенбарда к жалобе прилагается…»

Удивили Корсакова и огромные, даже по столичным меркам, цены в Охотске. Например, сахар тут стоил 100 рублей за пуд — в 10 раз дороже, чем в Москве или Петербурге, а за хорошую ездовую собаку платили 30 рублей — больше, чем стоила крестьянская лошадь в европейской части России.

Доклад капитана Корсакова решил судьбу Охотска. Появившийся 2 декабря 1849 года царский указ гласил: «Охотский порт по неудобности онаго упразднить…»

Впрочем, окончательную судьбу Охотска предопределили не только сложности жизни и трудности дороги к нему. В середине XIX века Российская империя уже нацеливалась на устье Амура и Приморья, где было немало гораздо более удобных бухт и гаваней для тихоокеанского флота. В этих условиях Охотск как большой порт был уже не нужен.

Герб Охотска, утверждённый царицей Екатериной II в 1790 году

Закрытие в городе государственного порта быстро сказалось на численности населения. Через 25 лет после царского указа об упразднении «по неудобности» число жителей в Охотске уменьшилось в 10 раз, теперь их число едва достигало 170 человек.

Однако старинное поселение в устье реки Охоты не исчезло. Охотск официально лишился городского статуса лишь спустя целый век, в 1949 году, став всего лишь «рабочим посёлком». Но именно в советское время местное население достигло здесь исторического максимума — более 9 тысяч человек. Оно вновь резко сократилось лишь с распадом СССР.

Сегодня первое русское поселение на дальневосточном берегу является райцентром на самом севере Хабаровского края — почти безлюдный Охотский район по площади превышает многие европейские страны и равен половине Германии. Сам же райцентр, с населением чуть более 3 тысяч человек, ныне представляет из себя небольшой порт и рыбокомбинат. О славном прошлом Охотска напоминают лишь книги по истории и старинный герб города, утверждённый ещё царицей Екатериной II в 1790 году. На гербе Охотска красуются два скрещённых якоря и штандарт, как гласит старинный указ, «в знак того, что в сём городе находится Порт».

Источник