Меня забывших будет море мною забытых будет океан
ЦУСИМА
В. Богораз-Тан
У дальней восточной границы,
В морях азиатской земли,
Там дремлют стальные гробницы,
Там русские есть корабли.
В пучине немой и холодной,
В угрюмой, седой глубине
Эскадрою стали подводной,
Без якоря встали на дне.
Упали высокие трубы,
Угасли навеки огни,
И ядра, как острые зубы,
Изгрызли защиту брони.
У каждого мертвого судна
В рассыпанном вольном строю
Там спят моряки беспробудно,
Окончили вахту свою.
Их тысячи сильных и юных,
Отборная русская рать.
На грудах обломков чугунных
Они улеглись отдыхать.
Седые лежат адмиралы,
И дремлют матросы вокруг,
У них прорастают кораллы
Сквозь пальцы раскинутых рук.
Их гложут голодные крабы
И ловит уродливый спрут,
И черные рыбы, как жабы,
По голому телу ползут.
Но в бурю ночного прилива,
На первом ущербе луны,
Встают мертвецы молчаливо
Сквозь белые брызги волны.
Их лица неясны, как тени,
Им плечи одела роса,
И листья подводных растений
Плющом заплели волоса.
Летят мертвецов вереницы
На запад, на сушу, домой.
Несутся быстрее, чем птицы, —
Но путь им заказан прямой.
Хребтов вековые отроги,
Изгибы морских берегов
И рельсы железной дороги
Уж стали добычей врагов.
И только остался окружный —
Далекий, нерадостный путь.
На тропик летят они южный,
Спешат материк обогнуть.
Мелькают мысы за мысами;
Вдогонку несется луна.
Они не опомнятся сами,
Пред ними родная страна.
Но что же их стиснуты руки
И гневом блеснули глаза?
На родине смертные муки,
Бушует слепая гроза.
Унылое, серое поле,
Неровная, низкая рожь.
Народ изнывает в неволе,
Позорная царствует ложь.
Торговые, людные села,
Больших городов суета.
Повсюду ярмо произвола,
Не знает границ нищета.
И плачут голодные дети,
И катится ярости крик,
И свищут казацкие плети,
Сверкает отточенный штык.
Снаряды взрываются с гулом,
И льется кровавый поток.
Объяты багровым разгулом
И Запад и Дальний Восток.
И падает так же рядами
Подкошенной юности цвет
В широкие общие ямы,
В могилы, где имени нет.
«Казарма», 1906, 26 октября, без подписи; «Уфимский рабочий», 1906, 17 декабря, без заглавия, пез подписи, отрывок (последние 5 строф). В кн.: В. Г. Тан, Стихотворения, изд. 4, П., 1910 — строфа 16:
От Камы до желтого спрута,
Как буйного моря волна,
Растет беспощадная смута,
Кипит роковая война.
Поэзия в большевистских изданиях 1901-1917 / Вступ. статья, сост., подг. текса и примеч. И. С. Эвентова. Л., Сов. писатель, 1967 (Б-ка поэта).
Это авторский вариант стихотворения. Вскоре оно стало популярной народной песней — поется на мотив «Раскинулось море широко» (там же см. ноты). Возможно, пелась и на другие мотивы — например, похожая песня о гибели адмирала Макарова: «Братья, вспомянем героя» исполнялась на мотив «Плещут холодные волны. » Народные песенные варианты короче и в разной степени отличаются от авторского текста.
Цусима — острова в Корейском проливе, где 14-15 мая 1905 г. японский флот адмирала Того уничтожил отправленную с Балтики 2-ю Тихоокеанскую эскадру адмирала Рождественского (27 кораблей потоплено, несколько сдались; группе крейсеров удалось прорваться: три корабля дошли до Владивостока, остальные сдались в нейтральных портах). В итоге российский флот на Тихом океане перестал существовать.
2-я Тихоокеанская эскадра у Цусимы, 1905 г.
Богораз Владимир Германович (1865-1936), псевдонимы: Тан, Вас. Чужой. Выдающийся этнограф народов Севера, участник Якутской (1895-1898) и российско-американской Северо-Тихоокеанской «джезуповской» (1900-1901) экспедиций; впоследствии — член-корреспондент АН СССР. Родился в семье учителя, с 1881 входил в народовольческие кружки. Неоднократно подвергался арестам, в 1889 был сослан на 10 лет в Сибирь. Печатался с 1896 г., в том числе в социал-демократических изданиях (с 1902 г.). В 1905-1907 сотрудничал в изданиях военной организации РСДРП(б), затем вернулся на либерально-народнические позиции.
ВАРИАНТЫ (2)
В Цусимском проливе глубоком,
Далеко от родной земли,
На дне, в океане глубоком
Забытые есть корабли.
Там русские спят адмиралы,
И дремлют матросы вокруг,
У них прорастают кораллы
Меж пальцев раскинутых рук.
Когда засыпает природа
И яркая светит луна,
Герои погибшего флота
Встают, пробуждаясь от сна.
Они начинают беседу,
Яростно сжав кулаки,
За тех, кто их продал и предал,
Всю ночь говорят моряки.
Они вспоминают Цусиму,
Напрасную храбрость свою
И небо отчизны любимой,
И гибель в неравном бою.
И с гулом морского прибоя,
Они говорят морякам:
«Готовьтесь к великому бою,
За нас отомстите врагам».
Записана от Семерни Е. А,, 1908 г. р., г. Каскелен, в 1977 г. Текст соответствует приведенному в сб. «Песни и романсы» (№ 709) песенному фольклоризованному варианту стихотворения «Цусима» В. Г. Богораз-Тана.
Багизбаева М. М. Фольклор семиреченских казаков. Часть 2. Алма-Ата: «Мектеп», 1979, № 264.
2. В далеком Цусимском проливе…
В далеком Цусимском проливе…
Вдали от родимой земли
На дне океана глубоком
Забытые есть корабли.
Там русские есть адмиралы,
И дремлют матросы вокруг,
У них вырастают кораллы
На пальцах раскинутых рук.
Когда засыпает природа
И яркая светит луна,
Герои погибшего флота
Встают, пробуждаясь от сна.
Они начинают беседу —
И, яростно сжав кулаки,
О тех, кто их продал и предал,
Всю ночь говорят моряки.
Они вспоминают Цусиму,
Напрасную храбрость свою,
И небо, от жизни далекое,
И гибель в неравном бою.
И в шуме морского прибоя,
Они говорят морякам:
«Готовьтесь к великому бою,
За нас отомстите врагам!»
Священная война. Песни Победы / Сост. В. А. Костров, Г. Н. Красников — М.: Олимп, 2005.
Источник
АЛЛА ПУГАЧЁВА-АЙСБЕРГ
Слушать АЛЛА ПУГАЧЁВА-АЙСБЕРГ
Слушайте Айсберг — Алла Пугачёва на Яндекс.Музыке
Текст АЛЛА ПУГАЧЁВА-АЙСБЕРГ
Ледяной горою айсберг
Из тумана вырастает
И несет его теченье
По бескрайним по морям.
Хорошо тому, кто знает,
Как опасен в океане,
Как опасен в океане
Айсберг встречным кораблям.
Припев:
А я про все на свете с тобою забываю
И я в любовь, как в море, бросаюсь с головой.
А ты такой холодный, как айсберг в океане
И все твои печали под черною водой,
И все твои печали под черною водой.
Кто ты — горе или радость?
То замерзнешь, то растаешь.
Кто ты — ласковое солнце,
Или мертвый белый снег?
Я понять тебя пытаюсь,
Кто же ты на самом деле,
Кто же ты на самом деле —
Айсберг или человек?
Припев:
А я про все на свете с тобою забываю,
А я в любовь, как в море, бросаюсь с головой.
А ты такой холодный, как айсберг в океане
И все твои печали под черною водой,
И все твои печали под черною водой.
Ты уйди с моей дороги
Или стань моей судьбою.
Протяни навстречу руки
И поверить помоги,
Что любовь моя сумеет
Примирить меня с тобою
И растает этот айсберг,
Это сердце без любви.
Припев:
Ах, я про все на свете с тобою забываю,
А я в любовь, как в море, бросаюсь с головой.
А ты такой холодный, как айсберг в океане
И все твои печали под черною водой,
И все твои печали под черною водой
Кто ты — горе или радость?
Источник
К морю
Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
И блещешь гордою красой.
Как друга ропот заунывный,
Как зов его в прощальный час,
Твой грустный шум, твой шум призывный
Услышал я в последний раз.
Моей души предел желанный!
Как часто по брегам твоим
Бродил я тихий и туманный,
Заветным умыслом томим!
Как я любил твои отзывы,
Глухие звуки, бездны глас
И тишину в вечерний час,
И своенравные порывы!
Смиренный парус рыбарей,
Твоею прихотью хранимый,
Скользит отважно средь зыбей:
Но ты взыграл, неодолимый,
И стая тонет кораблей.
Не удалось навек оставить
Мне скучный, неподвижный брег,
Тебя восторгами поздравить
И по хребтам твоим направить
Мой поэтической побег!
Ты ждал, ты звал… я был окован;
Вотще рвалась душа моя:
Могучей страстью очарован,
У берегов остался я…
О чем жалеть? Куда бы ныне
Я путь беспечный устремил?
Один предмет в твоей пустыне
Мою бы душу поразил.
Одна скала, гробница славы…
Там погружались в хладный сон
Воспоминанья величавы:
Там угасал Наполеон.
Там он почил среди мучений.
И вслед за ним, как бури шум,
Другой от нас умчался гений,
Другой властитель наших дум.
Исчез, оплаканный свободой,
Оставя миру свой венец.
Шуми, взволнуйся непогодой:
Он был, о море, твой певец.
Твой образ был на нем означен,
Он духом создан был твоим:
Как ты, могущ, глубок и мрачен,
Как ты, ничем неукротим.
Мир опустел… Теперь куда же
Меня б ты вынес, океан?
Судьба людей повсюду та же:
Где капля блага, там на страже
Уж просвещенье иль тиран.
Прощай же, море! Не забуду
Твоей торжественной красы
И долго, долго слышать буду
Твой гул в вечерние часы.
В леса, в пустыни молчаливы
Перенесу, тобою полн,
Твои скалы, твои заливы,
И блеск, и тень, и говор волн.
Источник
я всегда любил море
я всегда любил море. всегда любил, mon amie.
ночевал на причалах, укрывшись солёною тиной.
я игрался с цунами охотнее, чем с людьми.
а ещё танцевал полонез на хребте у плотины.
я учился дышать под водой у морского конька.
он знаком с Айвазовским и пил с Сальвадором Дали.
он встречал меня возле заброшенного маяка
и показывал рифы, скелеты пиратов и корабли.
я всегда любил море. всегда любил глубину.
и поэтому я превратился в большого кита.
я вчера приплывал на комиссию к Нептуну:
он одобрил мой клич, плавники и развилку хвоста.
ты бы видела мой вертикальный фонтан из воды.
я поставил рекорд по метанию пресных медуз.
в окружении этой весёлой морской чехарды
я почти забываю фисташки и манго на вкус.
я дружу с кашалотом. довольно занятный тип.
он недавно развелся, уплыл от сварливой косатки.
предлагает совместно отправиться на Казантип.
ловит криль и планктон. с китобоями любит прятки.
по ночам я пишу тебе письма. рисую по илу портреты.
я кручу тебя в памяти, словно ты лист оригами.
мне дельфины приносят по вторникам чай и газеты.
я читаю про санкции, кризис и прочие ваши цунами.
а я счастлив, родная. я волен в подводном мире.
но когда твоё имя кричат беспардонные чайки,
я до боли скучаю по крошечной нашей квартире,
где ты утром ходила в моей перекошенной майке.
Источник
Ко Дню Матери. Помни, ты море
Если он в месяц ночами кричит и краснеет как рак,
Если она в год и месяц все еще на руках,
Если он в полтора еще требует молока,
Если ей скоро два, а одна все не хочет играть.
Если ему уже два, а без слез не собраться гулять,
Если ей почти три, а никак не научится ждать.
Если ему исполнилось три, а сам не желает спать,
Если она в три с копейками только чуть что — кричать,
Если четыре ему, а он все не может никак понять,
Помни о том, что ты море, а не скала!
Ты не скала, об которую будет обтесан младенческий нрав.
Ты не скала, чтобы жесткость включить и «пусть орет до утра!»
Ты не скала, об которую бьются, хлещут и разрушают ветра.
Ты не скала, чтоб потребовать — и ни шагу назад,
Ты не скала, чтоб «хоть тресни, но сделай как я сказал!»
Ты не скала, чтобы эхом глушить его, «будет знать!»
Помни, ты море, и как ни бушуют над морем ветра,
Волны качают, питают, ласкают — даже тогда,
Когда «сколько можно, сил моих нет не спать».
Помни, ты море, для бурь твоих есть берега —
Люди, кому без вреда можно выплеснуть, высказать, выбросить
Все, что внутри накопилось, вспенилось, вздыбилось.
Помни, ты море, где каждый камень обласкан сполна,
Даже когда ты чернее тучи и закипает волна,
Даже когда поднялась на поверхность и тина, и сор со дна.
Помни, ты море — сила настолько твоя велика,
Даже когда ты им с т о л ь к о . — а им еще подавай.
Даже когда не один, а много, а ты одна.
Помни, ты море, а значит, сезон проливных дождей
Сменится штилем и чередою солнечных дней,
Когда снова с н и м и душой отдохнешь, а не без детей.
Помни, ты море, а это огромная чувств глубина,
Такая, где все, что хочешь! До дна не достать.
И, не став мамой, о той глубине никак не узнать.
Помни, ты море, значит ты разная, значит — жива,
И какого бы цвета сегодня ни шла волна,
Помни, ты море, огромное море, а не скала.
Татьяна Морина, 30 ноября 2020
Инстаграм tattimimo
Источник