Мировой океан художественное описание

Тайна океана

Тёмный вздымающийся океан монотонно пульсирует, выбрасывая на берег прирученные волны, ярко-синие и холодные, обрамлённые кружевом из молочной пены. Чёрство-соленый запах особенно освежает это молодое утро. Горьковатый привкус на губах тут же заставляет проснуться и беспричинно шататься в такую рань по этому сонному дикому пляжу, обжигая босые ноги промокшим песком, задиристо кричать «э-ге-гей» в лицо упругому ветру, играючи убегать от надвигающейся волны, задыхаться от несказанного простора, сияющего то синевой отраженных небес, то светло-голубой хрусталью распахнутой на сотни миль дали. Но вдруг какая-то нездешняя мысль нахлынет спешной волной, и ты задумаешься, заскучаешь, заслушаешься созвучиями прибоя, и будешь сосредоточенно рассматривать расписанные кем-то ракушки, забыв обо всем на свете, чтобы заплутаться в себе и не найти ответа…
… Здесь, на этом богом забытом берегу, я слышала много захватывающих историй о храбрых пиратах и их прекрасных возлюбленных; о чудо-рыбах, выловленных когда-то местными рыбаками; о несметных сокровищах, которые, как говорят, ещё до сих пор хранятся в затонувшем корабле где-то недалеко от берега. Рассказы эти, скорее всего, придуманы для… да просто так, чтобы интересней было жить. Все в них всегда неправда, но эта неправда такая красочная, печально-задумчивая и многообещающая, что хочется верить каждой истории, рассыпанной рассказчиком так неловко, как будто случайно, что ты непременно подбираешь ее и… веришь…
…А сейчас, вглядываясь в беспокойную вздрагивающую синеву, я увидела очертание чайки, скользящей вдали, и почему-то вспомнила историю, которую услышала вчера. Ее рассказала мне жена старого рыбака, что живет в хижине, на берегу. «Знаешь, — сказала она, чуть помедлив, — эту историю говаривала мне еще моя прабабушка, а она так впечаталась в меня, что помню весь рассказ до малейшей точности… — улыбнувшись, продолжала, – давным-давно, когда отдельные народы еще не знали о существовании друг друга, и не было ни кораблей, ни парусов, только простые лодочки, на этом вот берегу жил юноша. Звали его Альбатросом. И не любил он ничего больше волнующегося океана, безбрежного простора и свежего морского ветерка. Он готов был пить соленую воду, лишь бы познать тайну океана и продлить жаждущий открытий взгляд за горизонт, куда пока никто не заплывал. И он захотел заглянуть туда, построил удобную лодку и стал ждать подходящего момента. Но в
том-то и дело, что не любил он ничего и никого, кроме океана. Даже себя, даже её, такую красивую и нежную. Её звали Чайкой. Девушка проклинала бессердечный океан, пленивший её возлюбленного; она и плакала, и молилась, и смеялась от слабости, когда Альбатрос с волнением ласкал тонкую нить горизонта. Но Чайка была бессильна перед любовью не к ней…
И вот Альбатрос решил плыть. Нежный воздух осторожно разливался вдоль берега. Волны нехотя покачивались на бездонной толще миллиарда капель такой непривычно тихой бездны. Океан отдыхал. Но эта тишина была обманчива, таила в себе страшную непознанную тайну, которую, казалось, людям не разгадать. «И ты, такой храбрый и красивый, ты, Альбатрос, погибнешь там, за горизонтом! Ты слишком слаб, чтобы познать тайну океана. Океан заглотит тебя…» – чуть дыша, говорила Чайка, и душистый песок собирал её серебряные слёзы. «Мне не нужна сила. Я одолею океан любовью и нежностью…» – только отвечал Чайке прекрасный Альбатрос. Тогда Чайка пошла к лодке Альбатроса и прошептала: «Ты, проклятая трижды посудина! Слушайся меня! Как только Альбатрос сядет в тебя и поплывёт, начинай пропускать воду! Тогда он испугается и вернётся на берег». «Хорошо», — сказала лодка… На прощанье Альбатрос подарил Чайке коралловые бусы, красные, с розоватым отливом. А она не могла сказать ни слова, только плакала. Но храбрый Альбатрос не смотрел на неё, а сел в лодку и поплыл. И когда лодка вдруг дала течь, он не испугался, а только сильнее стал грести. Тогда Чайка наклонилась к волнам и сказала им: «Вы, злые разлучницы, похитившие сердце моего любимого! Мешайте Альбатросу плыть, безумствуйте! Тогда он испугается и вернётся на берег». «Хорошо», — ожили волны и, набирая силу, в затылок, одна за другой накинулись на лодку Альбатроса. Они усердно хлыстали его по лицу, раскачивали лодку из стороны в сторону, промочили одежду насквозь. Но Альбатрос не повернул назад. Слишком велико было его желание разгадать тайну океана. Тогда Чайка закричала ветру: «Эй ты, никчёмное создание! Дуй сильнее! Покажи всю свою силу! Бушуй! Стань свободным и всемогущим! Тогда Альбатрос испугается и вернётся». «Хорошо!» — затрепетал ветер и, словно танцующий дьявол, подул во всю мощь. Он яростно набрасывал петлю диких волн на маленького, но храброго Альбатроса, который всё плыл и плыл в этом бешеном шторме. Но Альбатрос не стремился к берегу. И когда его лодка пошла ко дну, он смотрел не на берег, думал не о красивой Чайке. Альбатрос, погружаясь в воду, жалел, что последний раз видит эту голубую, необозримую человеческим глазом даль океана, загадочного и смелого, как и он, маленький Альбатрос. А Чайка, увидев со скалы, что бурлящая бездна захватила Альбатроса, схватилась за голову и теперь только поняла, что же она наделала. В следующее мгновение девушка кинулась вниз, в бушующий океан, и уже не увидела, что оттуда, где волны проглотили смелого Альбатроса, прямо из воды, стремясь в поднебесье, вылетела огромная птица, красивая и белая. А океан, пленённый красотой Чайки, не дал ей умереть, он превратил её в небольшую крикливую птицу…
Альбатрос и Чайка больше никогда не встретились. Чайка всё время жила возле берега и не улетала дальше родных мест, только постоянно кричала о своём горе, бросалась в океан, но он не брал её. А мечта Альбатроса сбылась: он стал вольной свободной птицей и теперь всегда жил над океаном, исследовал все самые неизвестные уголки мира, путешествовал до конца жизни, и в нескончаемом полёте разгадывал тайну океана…» — так закончила свой рассказ жена рыбака и, вздохнув, ушла в хижину…
…А теперь, сидя на берегу, я думала о том, что плакать над этой историей не надо, потому что всё это выдумка. Но вдруг… что это. сквозь слёзы я увидела, как мягкая волна с нежностью вынесла на берег коралловые бусы, красные, с розоватым отливом…

Источник

Океан

Видимо, это слово, почти одинаково звучащее на разных языках, родилось от изумления человека перед тем, что когда-то впервые открылось его взгляду. «О!». Так много всего! Разнообразия жизни! Бескрайности водяной стихии, наполненной звуками бесконечно бегущих волн. «О!». Возглас так и остался в этом слове знаком, символом, отражая длящееся веками удивление, очарование, притяжение всего живого к источнику самой жизни – воде.

Удивиться и впрямь есть чему. Океан многолик, как сказочное чудище, многоголосен, как тысяча сирен, силен, как вулкан, покрывающий города пеплом. Его красота сравнима только с красотой отраженного в нем неба. Он всегда разный, и в затишье, и в шторм он не повторяет себя вчерашнего. Его берег, набегающие волны, крики чаек, небо над океаном – каждый раз другие, не похожие ни на один из предыдущих дней.

Если вы не видели, не слышали океана, то представьте себе море. Это его младшая сестра, и виденное вами умножайте на несметное число раз, и вы почувствуете огромную жизненную чашу в пространстве земли, имя которой и есть ОКЕАН.

Новое впечатление от встречи с Атлантическим океаном на берегу острова Лонг Айленд, что южнее Нью-Йорка, только убедило в особой магии океана. Подтвердилось когда-то слышанное высказывание о том, что на берегу океана человек становится другим. Говорят, это влияние океана, его красок, настроения, всего проявления постоянно меняющейся и обновляющейся жизни. Он шумит, движется, переливается на глазах, притягивает…

Любуясь им, понимаешь, что океан – это всегда тайна, наполненная шумом, ревом, валом разыгравшихся на его просторе набегающих и удаляющихся волн. Они играют с ветром, солнцем, каплями дождя, камушками на берегу, рыбами, крабами, медузами, морскими и небесными звездами, всем, что создано Богом на небе и на земле.

Океан любит менять свои одеяния, являя взгляду разнообразие своих красок. Поутру он приветствует новый день нежным розовым окрасом проснувшихся и шаловливо выныривающих из горизонта лучей солнца, а вот и само солнце веселым желтым шаром выкатывается из водяной глади, наполняя просыпающийся день теплом и светом.

Солнце поднимается все выше и выше, оглядывая с высоты небес землю и ее окружение. Океан отчего-то мрачнеет, словно ревнуя гуляющее по небу светило, и его бескрайняя водяная гладь покрывается волнами. Вот они уже встают на дыбы, пытаясь увидеть подальше, повыше, и их гребни от летящего навстречу ветра развеваются, как гривы бегущих коней. Но все тщетно, солнце уже скрылось за ближайшую тучу, стало невидимым. От неудачи океан мечется, стонет, ревет, наливается фиолетовым, зеленым, темно-синим, серым цветом, который лишь изредка серебрят проплывающие косяки рыб. Но вот солнце выглянуло из-за тучи, осыпало водяную гладь солнечными зайчиками, весело танцующими на воде.

Успокоившись, океан наряжается в более веселые цвета. Кажется, невидимая рука смешивает все краски, подбирая голубизну воды в тон неба. К вечеру океан совсем затихает, стелется легкими волнами, и лишь дрожащая рябь почти неслышных волн передает его нетерпеливое ожидание. Поверхность воды постепенно алеет, солнце клонится все ниже и ниже к воде, а потом и совсем пропадает из виду, уходя на отдых в неведомую глубь, сливаясь с океаном в бесконечности его ложа.

Все на время успокоилось, замерло, потемнело, окутало тайной негу и тьму ночи. Но что ночь в жизни океана? Только миг — и опять смена. Смена красок, настроения, игры ветра с волнами, волны с волной, волн с берегом, самого океана с небесным светилом. Все в нем живет, движется, переливается, меняется на глазах, дразнит, манит. Как силен океан, как красив, как он непостоянен!

Такое торжество жизни, силы, энергии передается и человеку, и он на какой-то миг приобщается к этой стихии, растворяется в ней, становится частицей вечной жизни. Страшно и радостно одновременно от неземной тайны его глубин и бесконечности жизни. Тьма сменяется светом, а день уходит за горизонт, чтобы вернуться с новой зарей.

И так – дни, годы, столетия, вечность. Человек уходит, океан остается.

Правда, предания говорят, что человек не исчезает бесследно, и если долго смотреть на гладь океана в лучах заходящего солнца, то можно увидеть человека, словно бегущего по волнам навстречу солнцу. Говорят и то, что в эти минуты надо быть особенно осторожным и не протягивать ему руки, потому что он не захочет отпустить вас.

А Океан все ворчит, играет огромными валунами, посылая на встречу с ними свои волны. Споткнувшись о препятствия, вставшие на их пути, волны с ревом разбиваются о валуны. От силы удара они взметываются к небу огромными седыми гребнями, загнутые края которых напоминают хищную птицу. Волны не сдаются, лишь изредка дают себе передохнуть, и тогда капли воды разлетаются во все стороны сверкающими брызгами шампанского, запас которых тут же пополняется из недр самого океана. Натиск новой волны повторяет картину, еще и еще, сильнее, яростнее, исступленнее. Океан бушует, сердится. Валуны стоят долго, столетиями, и бой воды и каменной тверди длится веками, вызывая восхищение бесконечной повторяемостью этого процесса как бесконечностью самой жизни.

Те же волны, которые не встречают на своем пути препятствий, добегают до берега и прямо на бегу, чуть привстав, чтобы увидеть, много ли места, есть ли простор, размашисто покрывают все видимое пространство берегового песка сотканным из пены кружевом. Их узор исчезает вместе с отбегающей волной, а новая волна уже торопливо бежит следом, никогда не оглядываясь назад, набрасывая на берег новое, нарядное кружевное покрывало. Спешащая вслед за ней волна с шумом, играючи, смывает узор, унося его в глубину океанских вод, но через минуту все повторяется, и появляется новое, создаваемое прямо на глазах волнистое кружево с белой окантовкой из пены, совсем живое. Океан играет. Он явно доволен разнообразием своего творения.

С каждым новым приливом океан шлет на берег свои дары, выбрасывая всякую всячину: здесь створки белой с перламутровым переливом раковины величиной с ладонь, там морская звезда, коралловую красоту которой плотно облепило разноцветье мелких ракушек. А морские камешки просто чудо — один лучше другого! Все цвета и оттенки — белый, сиреневый, желтый, серо-голубой – что за прелесть! И тот хочется посмотреть, и другой взять в руки, потрогать, а то и оставить себе на память. Какое разнообразие! С крапинками и без них, крупные и совсем маленькие любимцы волн, отполированные до блеска их бесконечными поцелуями. Прекрасное следствие постоянства непостоянных волн! Непостоянство заразительно. Совсем задразнил океан своими сокровищами, того и гляди, заманит в свои сети.

Чур, не к месту сказано! Глаз с ужасом пробегает по чему-то большому и зеленому, выброшенному на берег океаном, не сразу, а лишь постепенно высвобождая из плена подсознания самое худшее, и только потом различает бородатые водоросли, а с ними что-то похожее на мачту затонувшего корабля, как грозное напоминание океана о своей силе. Для него что корабль, что камешек — все игра, все малость, все проба сил. Все — жизнь.

И человек, любуясь океаном, совсем растворяется в этой живородящей и всепоглощающей среде, возвращается к своему изначальному естеству, в родную стихию воды, словно заново переживая великую тайну сотворения мира и своего рождения.

Источник

«Образ моря в поэзии и живописи»

Море с незапамятных времен манило к себе человека. Люди любовались морем, слушали шум прибоя. Море было частью бытия человека, оно одновременно пугало и притягивало своей красотой, силой и непредсказуемостью.

Море — это стихия, которая очень трудно покоряется человеку, и помериться с ней силой может лишь сильный и мужественный человек. Уже в античной литературе звучит тема борения человека с океаном: Одиссей бросает вызов грозному властелину морей — Посейдону.

Безусловно, тема моря актуальна в произведениях поэтов, художников. Они очень часто использовали море в различных образах. В своей работе я попытаюсь сравнить элегию В.А. Жуковского «Море», стихотворения А.С. Пушкина «К морю» и Ф.И. Тютчева «Как хорошо ты, о море ночное. » и выявить ключевые моменты методом сопоставления. Рассмотреть образ моря в живописи великого русского художника Айвазовского.

Скачать:

Вложение	Размер
obraz_morya_v_poezii_i_zhivopisi.doc	75 КБ

Предварительный просмотр:

в поэзии и живописи

Глава 1. Образ моря в поэзии… .. . .. .. …. .. .. .. .. .. .. .. . .. . .. .. 4

Глава 2. Образ моря в живописи. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . … 9

Список использованной литературы …. 12

«Художник должен присутствовать в своём произведении,

как Бог во вселенной: быть вездесущим и невидимым».

«Искусство — природа человека, природа — искусство Бога».

Море с незапамятных времен манило к себе человека. Люди любовались морем, слушали шум прибоя. Море было частью бытия человека, оно одновременно пугало и притягивало своей красотой, силой и непредсказуемостью.

Море — это стихия, которая очень трудно покоряется человеку, и помериться с ней силой может лишь сильный и мужественный человек. Уже в античной литературе звучит тема борения человека с океаном: Одиссей бросает вызов грозному властелину морей — Посейдону.

Безусловно, тема моря актуальна в произведениях поэтов, художников. Они очень часто использовали море в различных образах. В своей работе я попытаюсь сравнить элегию В.А. Жуковского «Море», стихотворения А.С. Пушкина «К морю» и Ф.И. Тютчева «Как хорошо ты, о море ночное. » и выявить ключевые моменты методом сопоставления. Рассмотреть образ моря в живописи великого русского художника Айвазовского.

Цель работы: углубить понятие об индивидуальности стиля, новаторстве в поэзии, живописи, подчеркнуть многогранность романтизма в образах моря как литературного направления, показать разнообразие проблематики тематически близких лирических произведений, творческое восприятие моря в произведениях поэтов и художников.

Глава 1. Образ моря в поэзии

Тема «Человек и природа» всегда была глубоко органична для отечественной поэзии. Она неизменно ставила рядом с человеком всё многообразие природы и открывала ему глаза на «трепет жизни», на мудрую целесообразность, величие и гармонию, красоту родной земли. Природа всегда оставалась для творца источником прекрасного и вдохновляющего. Часто одно и то же природное явление привлекало разных поэтов в разное время.

Высокое чувство природы тонко передаётся русской поэзией. Причём образ природы никогда не бывает замкнут только в пейзажные рамки, это всегда нечто большее. М.Эпштейн писал, что «анализ пейзажных мотивов помогает понять не только национальное своеобразие русской поэзии, но и её историческое движение, так как эти мотивы стоят вне истории. Перемены становятся очевидными на фоне чего-то неизменного».

Образы природы, которая остаётся равной себе на протяжении столетий, позволяют проследить движение самой художественной образности, не смешивая его с движением изображаемой действительности. Особенность того или иного видения мира легче почувствовать, если предметом этого видения будет что-то стабильное, одинаковое для всех поэтов. В нашем случае это море, которое было привлекательным не только для русских поэтов. Рассмотрим эти особенности, во-первых, на примере элегии В.А. Жуковского «Море». Это одно из лучших и известных произведений поэта.

Безмолвное море, лазурное море,

Стою очарован над бездной твоей.

Ты живо; ты дышишь; смятенной любовью,

Тревожною думой наполнено ты.

Безмолвное море, лазурное море,

Открой мне глубокую тайну твою:

Что движет твое необъятное лоно?

Чем дышит твоя напряженная грудь?

Иль тянет тебя из земныя неволи

Далекое светлое небо к себе.

Таинственной, сладостной полное жизни,

Ты чисто в присутствии чистом его:

Ты льешься его светозарной лазурью,

Вечерним и утренним светом горишь,

Ласкаешь его облака золотые

И радостно блещешь звездами его.

Когда же сбираются темные тучи,

Чтоб ясное небо отнять у тебя —

Ты бьешься, ты воешь, ты волны подъемлешь,

Ты рвешь и терзаешь враждебную мглу.

И мгла исчезает, и тучи уходят,

Но, полное прошлой тревоги своей,

Ты долго вздымаешь испуганны волны,

И сладостный блеск возвращенных небес

Не вовсе тебе тишину возвращает;

Обманчив твоей неподвижности вид:

Ты в бездне покойной скрываешь смятенье,

Ты, небом любуясь, дрожишь за него.

Элегия написана четырёхстопным амфибрахием и белым стихом, которые позволили Жуковскому имитировать безмолвие моря, движение волн, колыхание морской поверхности. Море — новый для поэта образ. Жуковский изображает его в спокойном состоянии

Безмолвное море, лазурное море.

Ты бьешься, ты воешь, ты волны подъемлешь,

Ты рвешь, ты терзаешь враждебную мглу.

И мгла исчезает, и тучи уходят.

Все три картины великолепны. В спокойной морской глади отражаются и чистая лазурь неба, и облака золотые, и блеск звёзд. В бурю море бьётся, вздымает волны, шум которых замечательно передан Жуковским при помощи аллитераций:

Ты бьешься, ты воешь, ты волны подъемлешь,

Ты рвешь, ты терзаешь враждебную мглу.

Создаётся полная иллюзия шипения кипящих, клокочущих волн.

Трёхсложные стопы в приведённых строках разделены паузами, передающими мерные удары волн. Но как бы ни было прекрасно море, не только его красота занимает мысли поэта. Он представляет морскую стихию живым, всё чувствующим, мыслящим существом. Этим объясняется обилие метафор, метафорических сравнений, олицетворений . Поэт обращается к морю с вопросами, словно к человеку: «Что движет твоё необъятное лоно? Чем дышит твоя напряжённая грудь?» Море остаётся загадкой для него. Раздумья приводят его к мысли о сходстве жизни земной и жизни морской стихии. Море из «земныя неволи» тянется к небу, чтобы обрести желанную свободу. Только там, в вышине, всё прекрасно и вечно. Состояние двух бездн — морской и небесной — волнует поэта. «Море у Жуковского оказалось живописным символом человеческой жизни. Традиционный аллегорический образ жизненного моря превратился в романтической системе поэта в символический. Тайна моря — это его постоянное влечение к светлому небу, внутренняя независимость от него, его отражение, яростный протест против враждебной мглы, скрывающей небесную чистую благодать, постоянный трепет, как бы боязнь утраты».

Всё в этой элегии было новым: художественный образ, философское звучание, отнюдь не элегическое настроение. Сохранился лишь привычный для Жуковского образ неба, всегда знаменовавший собой бесконечность в его произведениях. В эту бесконечность он пристально вглядывался и замечал всё: движение световых потоков, переливы красок, поведение солнца и луны. В «Море» появляются две бесконечности — небесная и морская. Для определения одной из них поэт пользуется словом, которое потом станет любимым у Тютчева, — «бездна».

По мнению Г.Н. Поспелова, жизнь моря в элегии Жуковского «осмысливается в свете религиозного идеала, стремления к потустороннему». Это стремление связано с развитием личностного сознания, всеобщей неудовлетворённостью окружающим миром.

Два года спустя было написано пушкинское «К морю».

Прощай, свободная стихия!

В последний раз передо мной

Ты катишь волны голубые

И блещешь гордою красой.

Как друга ропот заунывный.

Как зов его в прощальный час,

Твой грустный шум, твой шум призывный

Услышал я в последний раз.

Моей души предел желанный!

Как часто по брегам твоим

Бродил я тихий и туманный

Заветным умыслом томим!

Как я любил твои отзывы,

Глухие звуки, бездны глас

И тишину в вечерний час,

И своенравные порывы!

Смиренный парус рыбарей,

Твоею прихотью хранимый,

Скользит отважно средь зыбей:

Но ты взыграл, неодолимый,

И стая тонет кораблей.

Не удалось навек оставить

Мне скучный, неподвижный брег,

Тебя восторгами поздравить

И по хребтам твоим направить

Мой поэтической побег!

Ты ждал, ты звал. я был окован:

Вотще рвалась душа моя:

Могучей страстью очарован,

У берегов остался я.

О чем жалеть? Куда бы ныне

Я путь беспечный устремил?

Один предмет в твоей пустыне

Мою бы душу поразил.

Одна скала, гробница славы.

Там погружались в хладный сон

Там угасал Наполеон.

Там он почил среди мучений.

И вслед за ним, как бури шум,

Другой от нас умчался гений,

Другой властитель наших дум.

Исчез, оплаканный свободой,

Оставя миру свой венец.

Шуми, взволнуйся непогодой:

Он был, о море, твой певец.

Твой образ был на нем означен,

Он духом создан был твоим:

Как ты, могущ, глубок и мрачен,

Как ты, ничем неукротим.

Мир опустел. Теперь куда же

Меня б ты вынес, океан?

Судьба людей повсюду та же:

Где благо, там уже на страже

Иль просвещенье, иль тиран.

Прощай же, море! Не забуду

Твоей торжественной красы

И долго, долго слышать буду

Твой гул в вечерние часы.

В леса, в пустыни молчаливы

Перенесу, тобою полн,

Твои скалы, твои заливы,

И блеск, и тень, и говор волн.

История создания этого стихотворения хорошо известна, но вспомнить её стоит, так как это напрямую связано с его проблематикой. В изображении моря Пушкин следует романтической традиции: море у него — свободная, неукротимая стихия. Для опального поэта оно — символ свободы, и это лишний раз подтверждает упоминание о Байроне и Наполеоне, чьи имена для дворянской интеллигенции того времени связывались со свободой. В поэтической речи, используемой для описания моря, у Пушкина и Жуковского много общего: «и блещешь гордою красой» — «и радостно блещешь звездами его»; «ты катишь волны голубые» — «лазурное море»; «бездны глас» — «над бездной твоей» и так далее.

Оба поэта вдохновились южной природой, были покорены её красотой, создали сходные художественные образы. Чем же различаются стихи? Они различны по своей идее, проблематике. «К морю» написано в свете идеала гражданской свободы. Море для Пушкина полно неодолимой, неукротимой силы и этим дорого ему. Романтический образ морской стихии помог подчеркнуть свободолюбивое настроение поэта, его целеустремлённость. Пейзаж отступает на второй план, на первом — гражданское звучание лирического произведения.

Последним в этом ряду является стихотворение Ф.И. Тютчева «Как хорошо ты, о море ночное. », написанное в январе 1865 года в Ницце, вскоре после смерти Е.А.Денисьевой*.

Как хорошо ты, о море ночное, —

Здесь лучезарно, там сизо-темно.

В лунном сиянии, словно живое,

Ходит, и дышит, и блещет оно.

На бесконечном, на вольном просторе

Блеск и движение, грохот и гром.

Тусклым сияньем облитое море,

Как хорошо ты в безлюдье ночном!

Зыбь ты великая, зыбь ты морская,

Чей это праздник так празднуешь ты?

Волны несутся, гремя и сверкая,

Чуткие звезды глядят с высоты.

В этом волнении, в этом сиянье,

Весь, как во сне, я потерян стою —

О, как охотно бы в их обаянье

Всю потопил бы я душу свою.

Стихотворение, как и другие произведения этого периода, отражает подавленное

настроение поэта. Отметим то, что, безусловно, роднит трёх поэтов, воспевающих морскую стихию. Для Тютчева море подобно живому существу:

В лунном сиянии, словно живое,

Ходит, и дышит, и блещет оно.

В его представлении великая морская зыбь свободна и прекрасна. Как и в стихотворении Жуковского, в стихах Тютчева возникают две беспредельности — небесная и морская.

Пространство распахнуто по вертикали, и две бесконечности связаны присутствием человека:

В этом волнении, в этом сиянье,

Весь, как во сне, я потерян стою.

Мы смотрим на море его глазами, он находится между двумя безднами и не просто вглядывается в природное явление, а всей душой проникается состоянием стихии, хочет с нею слиться. Ночь — время, часто упоминаемое в стихотворениях Тютчева о природе. Ночью природа, как никогда лучше, обнаруживает своё родство с бездной хаоса — прародиной всего сущего. Человек останавливается, поражённый величественным зрелищем, потрясённый сознанием, что оно так близко состоянию его души. Это осознанное эстетическое чувство природы принадлежит довольно позднему времени: «Чтобы его обрести, человек должен хотя бы частично освободиться от природной зависимости, пройти достаточно далеко по пути культуры и, лишь оглянувшись, с её высоты рассмотреть то, что он знал всегда и в то же время как бы не замечал». Всё живое на земле, по мысли Тютчева, существует в борении страстей. Человек — участник этих столкновений, этой борьбы. Но если гармония есть в природе, то её нет в душе человека. Поэт искал пути примирения между человеком и природой. Этот путь он видел в слиянии души человека с душой природы, с единой мировой душой.

Е.А.Денисьева* — 24-летняя Елена Александровна Денисьева училась в Смольном институте с дочерьми Тютчева. Они полюбили друг друга и 14 лет были связаны узами гражданского брака и двумя детьми. В глазах высшего света связь с Денисьевой была скандальной, вся тяжесть суждения пала на плечи Денисьевой. Её смерть от чахотки вызвала в поэте взрыв глубочайшего отчаяния, которое отразилось в стихах этого периода

Глава 2. Образ моря в живописи

Море всегда имело огромную притягательную силу и для художников.Нет ни одного русского живописца, который, побывав у моря, не пытался бы изобразить его. У одних это были эпизодические этюды, не связанные с основным ходом развития их искусства, другие время от времени возвращались к этой теме, уделяя значительное место изображению моря в своих картинах.

Среди художников русской школы только И.К.Айвазовский целиком отдал свой большой талант маринистической * живописи. От природы он был наделен блестящим дарованием, быстро развившимся благодаря счастливо сложившимся обстоятельствам и благодаря среде, в какой протекли его детство и юность.

Айвазовский прожил долгую трудовую жизнь на берегу любимого им моря, питавшего его искусство яркими образами. Он был последним и самым ярким представителем романтического направления в русской живописи, и эти черты его искусства особенно проявились, когда он писал полные героического пафоса морские баталии; в них была слышна та «музыка боя», без которой батальная картина лишена эмоционального воздействия. Но духом эпической героики овеяны не только батальные картины Айвазовского.

Еще ярче романтические черты сказались в картине «Девятый вал», написанной Айвазовским в 1850 году.Он изобразил раннее утро после бурной ночи. Первые лучи солнца освещают бушующий океан и громадный «девятый вал», готовый обрушиться на группу людей, ищущих спасение на обломках мачт. Зритель сразу же может представить, какая страшная гроза прошла ночью, какое бедствие терпел экипаж корабля и как гибли моряки. Айвазовский нашел точные средства для изображения величия, мощи и красоты морской стихии. Несмотря на драматизм сюжета, картина не оставляет мрачного впечатления; наоборот, она полна света и воздуха и вся пронизана лучами солнца, сообщающими ей оптимистический характер. Этому в значительной степени способствует колористический

строй картины. Она написана самыми яркими красками палитры. Колорит ее включает широкую гамму оттенков желтого, оранжевого, розового и лилового цветов в небе в сочетании с зеленым, синим и фиолетовым — в воде. Яркая, мажорная красочная гамма картины звучит радостным гимном мужеству людей, побеждающих слепые силы страшной, но прекрасной в своем грозном величии стихии.

Эта картина нашла широкий отклик в момент ее появления и остается до наших дней одной из самых популярных в русской живописи. Образ бушующей морской стихии волновал воображение многих русских поэтов. Ярко отражено это в стихах Баратынского. Готовность к борьбе и вера в конечную победу звучат в его стихах:

Так ныне, океан, я жажду бурь твоих

Волнуйся, восставай на каменные грани,

Он веселит меня, твой грозный, дикий рев,

Как зов давно желанной брани,

Как мощного врага мне чем-то лестный гнев.

Таким море вошло и в сформировавшееся сознание молодого Айвазовского. Художник сумел воплотить в маринистической живописи чувства и мысли, волновавшие передовых людей его времени, и придать глубокий смысл и значимость своему искусству.

Сопоставление методов работы художника и поэта здесь не случайно.

На формирование творчества Айвазовского большое влияние оказала поэзия А.С. Пушкина, поэтому часто перед картинами Айвазовского в нашей памяти возникают пушкинские строфы. Творческое воображение Айвазовского в процессе работы не было ничем стеснено. Создавая свои произведения, он опирался только на свою, действительно

необыкновенную, зрительную память и поэтическое воображение.

Айвазовский обладал исключительно разносторонним дарованием, в котором счастливо сочетались качества, совершенно необходимые для художника-мариниста. Помимо поэтического склада мышления, он был одарен прекрасной зрительной памятью, ярким воображением, абсолютно точной зрительной восприимчивостью и твердой рукой, поспевавшей за стремительным бегом его творческой мысли. Это позволяло ему работать, импровизируя с изумлявшей многих современников легкостью.

У Айвазовского был длительный творческий опыт, и поэтому, когда он писал свои картины, на его пути не вставали трудности технического порядка, и его живописные образы возникали на холсте во всей цельности и свежести первоначального художественного замысла. Для него не было секретов в том, как писать, каким приемом передать движение волны, ее прозрачность, как изобразить легкую, разбегающуюся сеть спадающей пены на изгибах волн. Он прекрасно умел передать раскат волны на песчаном берегу, чтобы зритель увидел прибрежный песок, просвечивающий сквозь пенистую воду. Он знал множество приемов для изображения волн, разбивающихся о прибрежные скалы.

Наконец, он глубоко постиг различные состояния воздушной среды, движение облаков и туч. Все это помогло ему блестяще воплощать свои живописные замыслы и создавать яркие, артистически выполненные произведения. Изображая широкие просторы моря и неба, художник передавал природу в живом движении, в бесконечной изменчивости форм: то в виде ласковых, спокойных штилей, то в образе грозной, разбушевавшейся стихии. Чутьем художника он постиг скрытые ритмы движения морской волны и с неподражаемым мастерством умел их передать в образах увлекательных и поэтических.

1867 год связан с крупным событием, имевшим большое общественно-политическое значение, — восстанием жителей острова Крит, находившегося в вассальном владении султана. Это был второй (при жизни Айвазовского) подъем освободительной борьбы греческого народа, которая вызвала широкий сочувственный отклик среди прогрессивно мыслящих людей всего мира. Айвазовский отозвался на это событие большим циклом картин.

_____________________________________________________________ Маринистической* — изображающей морские виды, жизнь моря

Его лучшими романтическими произведениями второй половины 40-50-х годов являются картины «Буря на Черном море» (1845), «Георгиевский монастырь»(1846), «Вход в Севастопольскую бухту» (1851).

В 1873 году Айвазовский создал выдающуюся картину «Радуга». В сюжете этой картины — буря на море и корабль, гибнущий у скалистого берега, — нет ничего необычного для творчества Айвазовского. Но ее красочная гамма, живописное выполнение были явлением совершенно новым в русской живописи семидесятых годов. Изображая эту бурю, Айвазовский показал ее так, будто он сам находится среди бушующих волн.

Ураганный ветер срывает водяную пыль с их гребней. Как бы сквозь мчащийся вихрь едва заметны силуэт тонущего корабля и неясные очертания скалистого берега. Тучи на небе растворились в прозрачной влажной пелене. Сквозь этот хаос пробился поток солнечного света, лег радугой на воду, сообщив колориту картины многокрасочную расцветку.

Вся картина написана тончайшими оттенками голубых, зеленых, розовых и лиловых красок. Этими же тонами, чуть усиленными в цвете, передана и сама радуга. Она мерцает едва уловимым миражем. От этого радуга приобрела ту прозрачность, мягкость и чистоту цвета, какая нас всегда восхищает и чарует в природе. Картина «Радуга» была новой, более высокой ступенью в творчестве Айвазовского.

1881 году Айвазовский создал одно из наиболее значительных произведений — картину «Черное море». Море изображено в пасмурный день; волны, возникая у горизонта, движутся на зрителя, создавая своим чередованием величавый ритм и возвышенный строй картины. Она написана в скупой, сдержанной красочной гамме, повышающей ее эмоциональное воздействие. Недаром Крамской писал об этом произведении: «Это одна из самых грандиозных картин, какие я только знаю». Картина свидетельствует о том, что Айвазовский умел видеть и чувствовать красоту близкой ему морской стихии не только во внешних живописных эффектах, но и в едва уловимом строгом ритме ее дыхания, в ясно ощутимой потенциальной мощи ее.

Подводя итог, можно выявить, что нового, в соответствии со своей эпохой, внёс каждый из поэтов в разработку традиционной темы «Образ моря в произведениях». Понаблюдав за её развитием, можно сделать вывод о традиционном и новаторском в пейзажной лирике, о том, как постепенно описание моря в русской поэзии получало всё более глубокое содержание, философское осмысление. Изменения в системе поэтического мышления всегда тесно связаны со временем, в которое жил и творил художник слова, с философией и историей, эволюцией литературных жанров и направлений.

Именно поэтому было интересно анализировать три стихотворения на одну и ту же тему разных поэтов и рассмотреть образ моря в произведениях Айвазовского

Источник