Художественное описание берега моря
Она подошла к берегу моря
Она подошла к берегу моря, мгновение поколебавшись, решительно посмотрела на небо и произнесла:
-Привет.
Волны монотонно бились о берег, донося брызги до её тела. Она стояла, не отводя глаз с ночного неба. Дул лёгкий прохладный ветер, который, покачивая ветки кустов и деревьев, нарушал тишину ночи. Минут через пять она сменила положение, присев на корточки. Ветер трепал её волосы, освежал лицо. Она закрыла глаза. Шум ветра и качающихся веток стал уже привычен, и казалось, что вокруг стоит.
На берегу моря.
На берегу Средиземного моря сидели они на плоском камне, обнявшись, брезжил рассвет. Молчали и впитывали красоту мира, утра, моря. Красоту гармонии жизни, гармонию двух сердец. Было очень тихо и тепло, несмотря на раннюю весну.
Приникнув друг к другу, они впитывали яркие и призрачные, трансфизические краски утра, таинственно-густую синь моря, хрустальный воздух, словно каплями стекающий на них из потусторонних сфер, жемчужный туман, первые лучи восходящего солнца. Мир был осязаемо иным.
Море – это огромное, безграничное количество соленой воды. Воды, которая, то спокойная, то слегка погоняемая ветерком, перекатываемая волнами, порой бурная, переходящая в шторм и ураган, вызывающая цунами и девятый вал. Вода то золотисто-красная, то ярко красная из которой на рассвете восходит солнце и на закате утопает в ней.
Морская пучина со своими заливами и проливами, островами и полуостровами, айсбергами, гаванями, причалами и пристанями и главным помощником и путеводителем моряков.
Берегите мужчин
Да, да! Именно так! Девочки, у них процессор совсем отлично от нашего настроен.
И не с разных мы планет, из одного Источника, просто есть отличия в программе.
Доказательства? Сейчас! И с точки зрения физиологии, и анатомии, и эзотерики.
Со всех сторон докажу.
Мужчина – тот, кто оплодотворяет. Тот, кто много веков был занят добычей пищи.
Вы только подумайте, сколько веков они тратили свои силы, на то чтобы забить мамонта, притащить его в пещеру, вспахать поле, поймать и приручить скот.
Ветер уже совсем стих.
В сущности, это не ветер стих – это небо прекратило ёрзать.
Оно тут бывает так неспокойно, что даже пытается соскользнуть с поверхности моря и
унестись в сторону Луны. Тогда лик ее, пресыщенный земным вниманием, масляный, самодовольный, превратится вдруг в рассерженный обрубок мяса и все непременно отметят это изменение, с чем-то своим его связывая.
Проснутся толкователи изменений, откроют свои школы и станут собирать деньги с наивных.
У тех, конечно, не так.
Вступление
Знаете, когда спускаешься по старой лестнице к синему морю, ощущаешь легкую дрожь пронизывающую тебя с ног до головы.
День. Солнце светит у меня над головой, я вступаю на песок, нагретый палящим солнцем, босыми ногами.
Я медленно иду к морю. Пытаюсь смотреть на солнце, которое так ярко светит надо мной. Прищуриваюсь и сразу опускаю голову. Подхожу все ближе и ближе к морю. Боже, как оно прекрасно. Я сажусь так, что мои ступни были в воде. Его нежные волны бьются о мои ноги.
Море в капле
В каждой частице мира заключен весь мир.
Морская вода может быть всего лишь каплей. По ней не сможет проплыть корабль, она не может (хоть и умеет) быть волной, не может побудить людей к мечтам о дальних путешествиях (или очень немногих).
И, тем не менее, она — море, как бы странно это не звучало.
Точно так же, в одной песчинке выражена вся пустыня, а в одном человеке — всё человечество. И, пытаясь совладать с трудностями понимания своего ближнего, который кажется слишком иным.
Сегодня закрывали сезон. Случайно все получилось, но именно, когда не планируешь, результат великолепен. Никогда в Одессе море не бывает таким чистым и свежим, как осенью. Приезжих почти нет, отдыхающих мало, между подстилками расстояние – несколько метров.
Чистый песок сквозь пальцы, бархатное, а не испепеляюще знойное солнышком нежно целует кожу, в небе грациозно летают чайки, а вода просто космическая, кажется, что не может на земле быть такой воды, настолько нереален ее лазурный цвет и.
Береги себя
Я так привыкла к тому, что тебя нет рядом. Ведь просто. Расстаться. Без объяснений. Ведь просто. Жить дальше.
Мне как будто бы не больно перечитывать нашу с тобой историю. Пересматривать картины. Возвращаться в прошлые дни. Места наших свиданий. Как будто бы. Не больно.
Знаешь, очень больно осознавать, что в тот день мы виделись в последний раз. И ничего не будет. Никогда. Юсуповский сад, ЦПКиО, проспект Науки, Ждановская набережная. Это все прошлое. Надо.
Источник
Картины кораблей в море
Это вторая часть статьи, в которой рассматриваются картины, изображающие «настоящие» парусные корабли. В предыдущей статье была кратко рассмотрена история создания подобных картин, а также полотна некоторых художников, начиная с Клода Лоррена в середине семнадцатого века и заканчивая Джей Си Далем двумя столетиями позже.
Здесь будет рассказано о периоде, когда пароходы стали угрозой для парусных кораблей и последние в конце концов ушли в окончательный упадок.
В работах XIX века преобладает плодовитое творчество одного из величайших художников-маринистов в европейском искусстве — Ивана Константиновича Айвазовского, выходца из армянской семьи, проживавшей в Крыму. Картины кораблей в море на его полотнах выглядят очень реалистично.
Иван Константинович Айвазовский (1817-1900), “Наваринская Битва” (1846).
Айвазовский написал много сцен с крупными морскими сражениями. Ему посчастливилось запечатлеть некоторые из последних военных действий между парусными кораблями в битве при Наварино. Это было сражение между союзными флотами Великобритании, Российской Империи и Франции против османского флота во время греческой войны за независимость 20 октября 1827 года. Земля почти не видна, однако, эта баталия произошла на западном побережье полуострова Пелопоннес, в Ионическом море. Айвазовский завершил эту работу через 19 лет после события.
Иван Константинович Айвазовский, “Вид на Константинополь и Босфор” (“Вид Константинополя и Босфора”) (1856).
На рассвете открывается великолепный вид на Константинополь и Босфор. В гавани лес мачт от большого количества кораблей, стоящих рядом друг с другом. Невероятно голубое море и зеленые оттенки воды под небольшими лодками. На полотне справа красуется большая белая мечеть.
Кларксон Фредерик Стэнфилд (1793-1867), “Голландская баржа и торговые суда, идущие из Роттердама” (1856).
Высокая репутация Айвазовского была заработана в условиях конкуренции со стороны британского живописца Кларксона Стэнфилда. Его картина “Голландская баржа и торговые суда, выходившие из Роттердама”, была богата на детали и включала полуразрушенные здания на набережной. Бушующее море у берегов совершенно не похоже на спокойные волны в дали.
Станислас Лепин (1835-1892), “Порт Кан” (c 1859).
Менее известный Станислас Лепин был одним из участников первой выставки импрессионистов в 1874 году. Примерно в 1859 году он изобразил порт Кана в виде центральной панели триптиха. В том же году, когда он был в Нормандии, он познакомился с Камиллой Коро, которая стала его учительницей.
1869 год был насыщенным событиями для парусных судов с открытием Суэцкого канала в Египте и спуском на воду «Катти Сарк» — одного из последних клиперов, доставлявших чай из Китая его крупнейшим потребителям в Европе. Самый быстрый корабль преодолел 14 000 морских миль вокруг мыса Доброй Надежды всего за 107 дней.
Иван Константинович Айвазовский, “Суэцкий канал” (1869).
На этой картине Айвазовского изображены корабли, проходящие через Суэцкий канал в первый год его эксплуатации. Лунный свет освещает путь кораблей и близлежащие территории.
Корабли оснащены двигателями и парусами. Такие комбинированные решения увеличивают массу суда, но при этом позволяют быть более экономичными. На огромных расстояниях в хороших условиях можно использовать парус и не тратить топливо, в то время как для небольших перемещений, как, например, Суэцкий канал, задействуют энергию двигателей. С появлением таких гибридных кораблей парусные суда стали экономически невыгодными и потеряли значение, которое занимали раньше.
В конце 19 века художники стали постепенно продвигаться на Ближний Восток, где они создавали Ориенталистские сцены.
Альберто Пазини (1826-1899), “На Золотом Роге” (c 1876).
Золотой Рог — причал недалеко от шумного города Стамбула. Это место долгое время пользовалось популярностью среди мелких торговцев, которые перевозили свои товары на гибридных кораблях. Эти небольшие суда использовали паруса и двигатели для движения. На картине чёрный дым валит из трубы, в то время использовали уголь как топливо для таких силовых установок.
Уильям Брэдфорд (1823-1892), “Вид из Батл Харбор” (1877).
Эта картина отличается от солнечных и теплых берегов Турции, вид из Батл Харбор более суровый и холодный. Это был рыбацкий порт на побережье Лабрадора. Основанный в конце 18 века он процветал в течение следующего столетия, а затем пришел в упадок в 20 веке, став просто летней рыболовной станцией. В настоящее время это национальный исторический объект Канады.
Для многих европейцев первым парусным кораблем, на который они сели, был тот, который увез их из страны их рождения к новой жизни в Америке.
Уильям Мактаггарт (1835-1910), “Эмигранты, покидающие Гебриды” (1883-89).
На этой картине, которую Уильям начал в 1883 г. и завершил только в 1889 г., шотландские эмигранты загружают свои немногочисленные пожитки в гребные лодки на переднем плане, а затем гребут к ожидающему вдали кораблю. Лодки перегружены, и в случае шторма легко опрокинутся. Берег на картине смотрится немного смазанным, так как художник изначально не изобразил детали.
Жорж Сёра (1859-1891), “Уголок бассейна, Онфлёр” (1886).
Когда нео-импрессионист Жорж Сёра летом проводил кампанию вокруг портов на побережье французского канала, он нередко ловил парусные и пароходные суда в гавани. На этой картине изображен угол бассейна, Онфлёр в 1886 году, с его смесью мачт, такелажа и труб.
Эжен Янссон (1862-1915), “Вечер в Корнхамнсторге, Стокгольм” (1897).
На этой картине изображена хорошо освещенная набережная старого города Стокгольма в виде полосы, пересекающей его доминирующую синеву. Художник заполняет небо и воду мягкими и, по-видимому, случайными изгибами и закорючками и выцарапывает линейные узоры на корпусе парусника.
Поль Синьяк (1863-1935), “Нотр-Дам-де-ла-Гард” (La Bonne-Mère), Марсель (1905-6).
Некоторые из постимпрессионистов, переехавших на юг Франции в конце XIX-начале XX века, сами отправились в плавание. Возможно, именно Поль Синьяк нарисовал некоторые из наиболее ярких видов последних дней плавания в портах миди: его “Нотр-Дам-де-ла-Гард” (вверху) и его более импровизированная акварель корсиканского пейзажа 1931 года (внизу).
Поль Синьяк, “Корсиканский пейзаж” (Аяччо) (1931).
Джозеф Мэллорд Уильям Тёрнер (1775-1851), «Бриг «Темерер» буксируют на место последней стоянки» (1839).
Эта картина символизирует закат эпохи парусных кораблей. На фоне заходящего солнца буксир на паровой тяге тянет большой парусный военный корабль «Темерер» Джеймса Тёрнера на его вечную стоянку. К началу Второй мировой войны почти все парусные суда по всему миру постигла та же участь. Так закончились дни парусных кораблей.
Источник
Описание моря как пейзажная зарисовка в литературе
«Как хорошо ты, о море ночное!» — писал Жуковский. С этим все согласны, можно добавить справедливости ради: и утреннее, и дневное, и вечернее, а не только ночное. Море не бывает некрасивым. Оно источник вдохновения для художников и поэтов. Его любят все. За что?
За красоту, величие, тайну, за радость, которую море даёт человеку. В благодарность за это человек воспевает море в искусстве. В пейзажных зарисовках во всех произведениях море наделяется одушевлёнными свойствами: оно волнуется, спокойно дремлет, думает и мечтает, грозит, наказывает и милует, дарит и забирает: «Старик же постоянно думал о море как о женщине, которая дарит великие милости или отказывает в них, а если и позволяет себе необдуманные или недобрые поступки, – что поделаешь, такова уж ее природа. «Луна волнует море, как женщину», – думал старик». (Хемингуэй. «Старик и море»)
Давайте посмотрим пейзажные зарисовки моря в творчестве разных писателей, чтобы почувствовать море и насладиться им.
Из воспоминаний о Чехове. И.А.Бунин
«Море было большое».
Потом мы молча прошли набережную и сели в сквере на скамью.
— Любите вы море? – сказал я.
— Да, — ответил он. – Только уж очень оно пустынно.
— Это-то и хорошо, — сказал я.
— Не знаю, — ответил он, глядя куда-то вдаль и, очевидно, думая о чём-то своём. — По-моему, хорошо быть офицером, молодым студентом… Сидеть где-нибудь в людном месте, слушать весёлую музыку…
И по своей
манере, помолчал и без видимой связи прибавил: — Очень трудно описывать море. Знаете, какое описание моря читал я недавно в одной ученической тетрадке? «Море было большое». И только. По-моему, чудесно.
Чехов остаётся верным своим принципам краткости при описании моря в рассказе «В море»: «Видны были только тускнеющие огни оставленной гавани да черное, как тушь, небо. Дул холодный, сырой ветер. Мы чувствовали над собой тяжелые тучи, чувствовали их желание разразиться дождем, и нам было душно, несмотря на ветер и холод.»
Ни одного лишнего слова!
Краткость — сестра таланта, как утверждал Чехов. Но как прекрасно описание моря у многих авторов! Что было бы, если бы, к примеру, Хемингуэй описал море по совету Чехова так: «Море было большое» ?Мир лишился бы шедевра — повести «Старик и море», а сам Хемингуэй не стал бы лауреатом Нобелевской премии, которую получил за это произведение.
Описание моря из повести Хемингуэя «Старик и море»:
Облака над землей возвышались теперь, как горная гряда, а берег казался длинной зеленой полоской, позади которой вырисовывались серо-голубые холмы. Вода стала темно-синей, почти фиолетовой. Когда старик глядел в воду, он видел красноватые переливы планктона в темной глубине и причудливый отсвет солнечных лучей. Он следил за тем, прямо ли уходят в воду его лески, и радовался, что кругом столько планктона, потому что это сулило рыбу. Причудливое отражение лучей в воде теперь, когда солнце поднялось выше, означало хорошую погоду, так же как и форма облаков, висевших над землей. Однако птица была уже далеко, а на поверхности воды не виднелось ничего, кроме пучков желтых, выгоревших на солнце саргассовых водорослей и лиловатого, переливчатого студенистого пузыря – португальской физалии, плывшей неподалеку от лодки. Физалия перевернулась на бок, потом приняла прежнее положение. Она плыла весело, сверкая на солнце, как мыльный пузырь, и волочила за собой по воде на целый ярд свои длинные смертоносные лиловые щупальца.
Описание моря в повести Валентина Катаева «Белеет парус одинокий»:
Источник